Борис Филин - Листая старые журналы…

Корб, конечно, слышал от кого-нибудь этот рассказ и поверил ему, но мы считаем это невероятным. Человек не может приучить себя к перенесению жестокой боли. У тех, которые подвергаются часто телесным наказаниям, кожа грубеет (у негров в южных штатах, например), но нервы не могут потерять способности чувствовать боль. Одним способом лишь можно несколько уменьшить чувствительность к физической боли: приемом внутрь опиума, или другого подобного средства (Мы сами слышали, как один господин рассказывал, что он наказывал очень часто одного Фельдшера за пьянство: «просто целый лес об него изломал. И вообразите, что он делал: возьмет себе в рукав склянку с опиумом и потихоньку пьет его и оттого слабее чувствует боль. Каков негодяй? После, как узнали это, то велели его обыскивать перед наказанием». Этот возмутительный рассказ слышан был нами недавно, но дело происходило, кажется, лет двадцать тому назад), мы не говорим уже о хлороформе. Но о том не упоминается у Корба; при том в рассказе его есть подробности, которые ничем не подтверждаются. В 1696 году не было никакого бунта стрельцов.

У Георгия Конисского («История Руссов», 1846, стр. 228) находим следующие подробности о Тайной Канцелярии, учрежденной Петром в Преображенском: «Тайная Канцелярия сия не сходствовала ни с какими гражданскими и духовными судилищами и их правами и обрядами, а была она единственною в своем роде и во всем мире и только подбилась несколько священной Римской инквизиции. В ней не принимались доказательства и оправдания, ни письменные, ни свидетельские, ни совестные, т. е. под присягою; но испытывали и взыскивали в ней собственного признания в взводимых винах или подозрениях. Не признающий себя виновным должен вытерпеть то пыткой чрез три приема или перемены и разными орудиями, а наконец огненными, т. е. раскаленною железною шиною и зажженною серою». – В другом месте (стр. 212), описывая казни в Малороссии, в г. Лебедине, во время Шведской войны, архиепископ Белорусский говорит: «Казни сии были обыкновенного Меньшикова ремесла: колесовать, четвертовать и на кол сажать, а самая легчайшая, почитавшаяся за игрушку – вешать и головы рубить. Вины их изыскивались от признания их самих, к тому надежным средством служило препохвальное тогда таинство – пытка, которой догмат и поныне известен из сей пословицы Русской: „кнут не ангел, души не вынет, а правду скажет“ и которая производима была со всею аккуратностью, и по узаконению соборного Уложения, сиречь, степенями и по порядку, батожьем, кнутом и шиною т. е. разжененным железом, водимым с тихостью или медленностью по телам человеческим, которые от того кипели, шкварились и воздымались. Прошедший одно испытание, поступал во второе, а кто всех их не выдерживал, таковой почитался за верное виновным и веден на казнь». – Показание Георгия Конисского о пытке раскаленною шиною есть единственное, и никакого другого свидетельства о такого рода пытке мы не нашли.

У Берхгольца, в рассказе о деле князя Матвея Петровича Гагарина, губернатора Сибирского, есть следующие подробности: «Кнут есть род плети, состоящей из короткой палки и очень длинного ремня. Преступнику обыкновенно связывают руки назад и поднимают их кверху так что руки его придутся над головою и вовсе выйдут из суставов; после этого палач берет кнут в обе руки, отступает несколько шагов назад и потом с разбегу и припрыгнув, ударяет между плеч, вдоль спины, и если удар бывает силен, то пробивает до костей. Палачи так хорошо знают свое дело, что могут класть удар к удару ровно, как бы размеряя их циркулем и линейкой. Наказание кнутом бывает двоякое: одно употребляется при допросах и заменяет пытку, а другое есть собственно так называемое наказание кнутом, которое от первого отличается только тем, что преступника один из палачей держит на спине».

Берхгольц в Дневнике своем несколько раз упоминает о каком то виташии, объясняя, что так назывался старший палач или, как его величает автор: обер-кнутмейстер, лично распоряжавшийся при допросах и пытках государственных преступников и бывший в тоже время чем-то в роде придворного шута; в бытность Берхгольца в России умер один виташий, и в эту должность в тоже время был назначен другой. Слова виташий нигде мы не встречали и полагаем, что Берхгольц исковеркал какое-либо другое название.

У Шаппа есть описание наказания, которое он называет: казнь большого кнута. Это и есть собственно пытка на виске: подсудимого подымают на блоке вверх, веревкой, которою связаны ему руки; к ногам у щиколоток привязано бревно, и, кроме того, упирают подсудимому в живот подпорку крестообразной Формы. Иногда руки ему связывают сзади, и тогда при подъеме они выходят из суставов.