Петр Букейханов - Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

В данном контексте примечательно, что царь Петр, велев отобрать у пленных шведских генералов их шпаги, фельдмаршала Реншельда пожаловал шпагою российскою: «… государь, выхваляя мужество и храбрость фелтьмаршала Рейншилда в воинских делах, пожаловал ему шпагу свою и позволил ее носить» [848](также шпаги были возвращены гражданскому чиновнику-министру Карлу Пиперу и волонтеру-иностранцу на шведской службе герцогу Максимилиану Вюртембергскому [849]). При этом, несколько позже, царь под видом подарка издевательски вернул саксонскому курфюрсту Августу II ту шпагу, которую вручил ему же, вступая в союз с Саксонией в начале Северной войны, и которую Август в 1707 году передарил Карлу XII в связи с заключением Альтранштадтского мира [850]. Эту шпагу русские обнаружили после Полтавской битвы среди личных вещей шведского короля. Возможно, дар Реншельду также был сделан с намеком со стороны Петра I, склонного к жестокому сарказму, характерному для шизоидных личностей. Тем не менее, сейчас уже достаточно сложно установить, получил ли Реншельд, находясь в плену, какие-либо деньги от царя и в какой сумме.

Также интересно, что Реншельду, одному из немногих плененных под Полтавой высших шведских офицеров, было разрешено вернуться в Швецию в 1718 году, еще до окончания Северной войны, после того как его обменяли на генералов Трубецкого и Головина, взятых в плен под Нарвой (в это время Реншельду было 67 лет, и он прожил еще до 1722 года [851]). Перед возвращением, будучи на обеде у князя Голицына в присутствии официальных лиц, Реншельд презрительно и критически высказался в адрес Карла XII, чего не позволял себе даже Петр I. При этом после возвращения из плена Реншельд успел в ноябре 1718 года в Норвегии встретиться и побеседовать с самим королем Карлом XII, за два дня до гибели Карла [852]. Сразу же после смерти короля Реншельд высказался на военном совете в пользу прекращения кампании в Норвегии, за что получил от наследников шведского престола крупную денежную выплату в размере 12 тыс. талеров. По мнению Б. Григорьева, это был норвежский вариант голосования по поводу капитуляции, уже проверенный в Переволочне и заключавшийся в поиске удобного предлога, чтобы уклониться от боевых действий, поскольку у шведского генералитета не хватило ни смелости, ни совести, ни чести, чтобы в трудный час проявить принципиальность и исполнить волю короля [853].

Вместе с тем Казимир Валишевский указывает, что, хотя после сражения под Полтавой на Реншельда пало обвинение в измене, однако не менее верно считать фельдмаршала всего лишь посредственным военачальником [854].

В свою очередь король Карл XII был убежден, что фельдмаршал Реншельд в битве под Полтавой исполнил свой долг, но ему плохо помогали генералы, которые делали свое дело неправильно [855].

Поэтому другая значительная доля ответственности за неудачный исход шведского похода в Россию лежит на генерале Левенгаупте.

Генерал Адам Людвиг Левенгаупт – один из наиболее значительных капитулянтов перед русской армией, личность и трагическая судьба которого во многом напоминают другого германского военачальника, генерал-фельдмаршала Фридриха Вильгельма Паулюса (Friedrich Wilhelm Ernst Paulus). Оба они изучали право в немецких университетах Ростока и Мюнхена, оба начинали службу с низших офицерских чинов и получили большой опыт, участвуя в боевых действиях как на территории Западной, так и Восточной Европы – в Венгрии и Румынии [856]. В качестве единоначальников оба одерживали победы над русскими войсками. Так, Левенгаупт, командовавший войсками в Лифляндии, одержал победы над русскими под Салатами, Якобштадтом и Гемауэртгофом. Паулюс, командуя 6-й полевой армией Вермахта, в период с 10 по 14 июня 1942 года исключительно собственными силами осуществил удачную операцию «Вильгельм» («Wilhelm») против войск 28-й и 38-й советских армий Юго-Западного фронта, в результате которой немцам удалось прорвать оборону фронта и нанести противнику существенные потери в живой силе и технике.

Если характеризовать «почерк» обоих военачальников, то и Левенгаупта и Паулюса отличали профессионализм и педантизм, способствовавшие тщательной и всесторонней подготовке оперативных и тактических решений, а также соответствующих боевых действий войск. Вместе с тем обоим не хватало лидерских качеств и репутации вождя: Левенгаупта в войсках прозвали «латинистом», а Паулюса – «самым элегантным джентльменом» [857]. Кроме того, в служебных характеристиках Паулюса отмечалось, что он медлителен, весьма методичен и ему недостает решительности [858]. Эту же оценку в полной мере можно отнести и к Левенгаупту, личностные качества которого отрицательно влияли на боевой дух подчиненных солдат, не позволяя ему установить среди них твердую дисциплину.