Степан Злобин - Салават Юлаев

- Все знают, что ты никого не боишься, - сказал Бухаир то ли с насмешкой, то ли серьезно.

- У меня есть еще новые подковы на все четыре ноги этому жеребцу, перебил Салават. - Но жеребец полюбился мне самому, а подковы вот...

Салават достал из-за пазухи пару подков.

- Вот, - сказал он, - вот я ломаю из них две, как черствую ржаную лепешку. - Салават разломил подковы и бросил обломки к ногам Бухаира. Теперь пиши донос русским, что я возвратился и возмущаю народ. Вот вторая пара. Возьми, чтобы подковать свои ноги: если захочешь предать меня русским, тебе придется бежать далеко.

Писарь поднял подковы и весь напрягся, не желая уступить первенство Салавату, разломил одну, за ней и вторую, небрежно швырнул на землю, словно не придавая значения этому.

- Ты глупость сказал, Салават! Садись... - настойчиво указал Бухаир. Ты вчера говорил про новый закон. Расскажи мне, - неожиданно попросил он.

Салават с недоверием взглянул на писаря.

- Бухаира никто не знает, - сказал писарь. - Русские верят мне, потому что меня не знают. Башкиры не верят и тоже лишь потому, что не знают... А ты? Ты много ходил, много видел. Ты тоже не можешь узнать человека, взглянув ему прямо в глаза?

- Ты можешь? - спросил Салават.

- Я увидел, что ты не сам меня заподозрил, - сказал писарь. - Старик испугался меня и послал тебя... Старшина стал трусом, боится вчерашнего дня и своей собственной тени... Не правда? - спросил Бухаир.

Салават опустил глаза, удивленный проницательностью писаря.

- Садись, - сказал Бухаир в третий раз, хлопнув рукой по подушке.

И Салават сел с ним рядом...

Бухаир расспрашивал о русских, об их недовольствах и о готовности к бунту. Салават говорил охотно и горячо. Он привык, как и другие, к высокомерному пренебрежению писаря, всегда занятого своей, более важной мыслью, и, сам не сознавая того, подкупленный проявленным им вниманием, подпал под его власть. Он отвечал писарю просто и ясно, хотя и не говорил ему про царя.

- Ты ходил три года и не набрался ума, - заключил Бухаир, когда Салават выболтал ему все свои мысли. - Ты прав в одном - час настал: пора восстать. Пора напасть на неверных... Лучшего времени мы никогда не дождемся: у царицы война с султаном, там все ее главное войско. Мы восстанем и выгоним всех неверных с нашей земли, мы разорим заводы, сожжем деревни...

- Ты забыл, Бухаир, - возразил Салават, - Алдар и Кусюм{173}, старшина Сеит, Святой Султан{173}, Кара-Сакал, Батырша - все поднимали башкир. Почти все восставали, когда была война с турецким султаном, и солдаты нас побеждали... Ты сам слышал от стариков. Сам знаешь... А если русские встанут вместе с нами против заводчиков и бояр...

- И будут жар загребать твоими руками! - перебил Бухаир. - Ты ничего не знаешь, малай. Смотри, что я покажу.

Бухаир поднял кошму, отковырнул ножом куст дерна из-под того места, где сидел, и вынул кожаный мешочек, лежавший в земле.

Салават был поколеблен: в словах писаря была своя правота, был свой здравый смысл. С любопытством и нетерпением ждал Салават доказательств правоты Бухаира.

С таинственным видом писарь развязал мешочек и торжественно встряхнул содержимое.

В руках Бухаира блеснуло богатым убранством великолепное зеленое знамя, расшитое золотом и серебром. На одной стороне его была вышита эмблема ислама - полумесяц и звезда, на другой - изречение из Корана.

- Султан прислал его нам в залог дружбы, - шепотом пояснил Бухаир. - Ко мне приходил его посланный. Когда мы начнем войну против русских, султан пришлет нам войско и денег.

- Кто же поведет башкир? - спросил Салават.

- Нам надо выбрать хана среди себя, - зашептал Бухаир. - Так указал султан. Под этим знаменем поедет башкирский хан, и ты, Салават, будешь первым батыром хана и правой рукой его.

Салават пристально поглядел Бухаиру в глаза и вдруг понял честолюбивые намерения этого человека, и в тот же миг писарь над ним потерял всякую власть.

- Я? - спросил Салават. - Я - первым батыром? Правой рукой?!

- Ты. Кто видел больше тебя?! - польстил Бухаир, не моргнув.

- Султан обманет тебя. Он обещал свою помощь Святому Султану, обещал Кара-Сакалу и Батырше, но еще ни разу по нашей земле не ступала нога турка, кроме проповедников да соглядатаев, - сказал Салават.

- Султан поклялся на этом знамени, - горячо возразил Бухаир. - Мне сказал посланец султана, что видал, как султан поцеловал его край...

- Султан далеко. Его клятва с ним за далеким морем. Я был у берега моря. Оно сливается с небом, и края его нельзя видеть. Если клятва султана как птица, то по пути, утомив свои крылья, она упадет в море и там утонет...