Степан Злобин - Салават Юлаев

- А когда самозванец тебя отпустил домой, почему ты от них не отстал? Государыня в сентябре всем покорным мятежникам милость свою даровала. Ты знал ли о том?

"Я сам своею рукой истреблял изменников, я сжигал их дома и добро, угонял их скот!" - рвались слова из сердца. Так трудно было себя покорить и сейчас, чтобы не крикнуть врагам этих слов... Глупое слово - "покорность"... Но Салават покорил себя снова.

- Ярлыки давали? Я знаю. Много было таких: ярлык у начальства возьмет и опять бунтовать... Нет, я так не делал. Я обещал государю служить и служил...

- Самозванцу! - резко воскликнул один из чиновников.

- Государю! - твердо сказал Салават. - Откуда нам знать, что он был самозванец!..

- Указ вам читали, что он самозванец и вор, а не царь? - раздраженно сказал Шешковский.

- Читали указ, - отвечал Салават, - Там было сказано, что он беглый каторжник, казак Пугачев, что у него вырваны ноздри, обрезаны уши, клейма на лбу и щеках, Я сам видал - нос цел, уши целы, лоб, щеки гладкие. Это совсем другой человек.

- Значит, ты волей ему служил? - спросил чиновник.

- Ведь как сказать - волей?! - ответил Салават. - Мы, башкирские люди, войны не хотели. Казаки хотели войны, а когда государь велит воевать - что тут делать!.. Я домой хотел убежать, казаки поймали меня, стреляли - вот рана... - Салават стал расстегивать платье.

- Так что ж, казаки тебя обижали? - с насмешкой спросил Шешковский.

- Совсем обижали! Ай, как обижали! Я ведь чуть на войне не пропал!.. вздохнул Салават.

- А народ ты грабил? - спросили его.

- Как так грабил народ?! - возмущенно, ото всей души, отвечал Салават. - Кабы я грабил народ, государь указал бы меня повесить...

- Вор, вор, вор!.. - закричал Шешковский, брызжа слюной, и вскочил с места.

Салават замолчал, не понимая причины его крика.

- Вор, самозванец - не государь!.. - пояснил молодой чиновник. Разбойник-казак, самозванец!

Хитрые искорки промелькнули в глазах Салавата.

- Я так и хотел сказать: кабы я грабил народ, кабы я воровал, обижал бы людей, разбойник и самозванец меня приказал бы повесить. Вор не велел народ обижать. За грабеж и обиды народу злодей-вор всех вешал, - сказал Салават. Я только ходил на войну, стрелял. На войне ведь как не стрелять! Кто стрелять не хотел, того самого убивали...

- А твой отец, старшина Юлай, волей с тобой пошел к вору? - спросил Шешковский.

- Нет, совсем нет, атай в другом месте ходил воевать.

- Его, что же, тоже Пугач взял силой?

- Я как знаю! Атай старик ведь, а я малайка совсем... Старик мне не скажет...

Старичок шепнул что-то офицеру, сидевшему рядом. Тот дернул шнурок звонка.

Вошел солдат.

- Привести Юлая Азналихова!

Ввели Юлая. Он был так же закован в цепи и одет в арестантский халат, как и сын. Они встретились взглядами.

- Как твое имя? - через переводчика обратился Шешковский к Юлаю. - Это твой сын?

- Он говорит: "Не знаю, похож будто, да как знать - давно не видал", отвечал переводчик со слов Юлая.

Обер-палач усмехнулся.

- У тебя молодые глаза. Может, признаешь отца? - обратился он к Салавату.

- Как не знать - отец ведь!

- Расскажи старику, что сын его признает, - приказал Шешковский переводчику.

Юлай принял сообщение безмолвно.

Ему только и надо было знать, не выдает ли себя Салават за другое лицо.

- Верно, что сын твой сжег Симский завод? - спросил Шешковский.

Юлай гордо выпрямился; при этом его цепи звякнули.

- Я сам сжег завод, - сказал он, - я сжег, и аллах на моей стороне. Русский купец отнял у меня землю, он обманул меня. Я сжег завод, я сжег деревни, поставленные на моей земле. Я сжег неверную бумагу - купчую крепость, которой меня обманули.

- Другие заводы ты сжег? - последовал вопрос.

- Усть-Катав завод я сжег, - заявил все так же твердо Юлай. Катав-завод я сжег. На моей земле были заводы. Царь сказал, что больше неправды не будет, и я сжег заводы.

- Спроси, знает ли он, что Пугач не царь был, а вор?

Юлай выслушал переводчика.

- Вот сказал: "Неправды не будет..." Разве так вор говорит? Вот сказал: "Всякого вора, кто землю взял, кто человека обидел, - смертью казнить"... Разве вор так говорит? Если он вор был, значит, хорошо царем представился. Справедливый вор лучше, чем вороватый царь!

- Ну, ну... Молчать! - крикнул Шешковский на переводчика, словно он был виноват в сказанном Юлаем.

- Что же, старшина Шайтан-Кудейского юрта Юлай Азналихов, забыл присягу, данную ее величеству государыне Екатерине Алексеевне? - спросил Шешковский, барабаня по столу пальцами. - Может, от старости позабыл?