Степан Злобин - Салават Юлаев

- Так, стало быть, знал? Говорил с ним?! - добивался поручик.

- Он и с тобой говорить не стал бы, не то что с нами! Богатый ведь господин. Сказывали - кафтан на нем бархат. Шапка бобровая с позументом, борода до пупа, черна с сединой, - разошелся пленник.

- Постой, - перебил офицер. - Что ты брешешь?! Отколь борода с сединой? Ты сам его видел?

- Хоть сам не видал, да народ говорил, - сказал со всем простодушием Семка.

- Пошел вон отсюда!.. - с досадой зыкнул поручик. Семка мигнул солдату.

- Слыхал, что барин велел?! Сымай-ка с меня веревки.

- Дать ему двадцать плетей за храбрость да в колодки руки и ноги сковать! - приказал поручик.

- Покорнейше благодарю, дай те бог сдохнуть скорее! - не сдавшись, сказал на прощание Семка, когда солдат стал прикладом толкать его вон из избы.

Офицер приказал ввести следующего из тех, кто сидел в соседней избе под караулом, но в это время в избу вошел сгорбленный старый лесной кузнец Ахтамьян, отец убитого Салаватом юноши Абдрахмана.

- Куда, старик? - остановил его у входа солдат.

- Писарь велел. Говорил, что начальник зовет, - сказал Ахтамьян.

- Я звал старика, ваш благородье. Я звал! - радостно подтвердил Бухаир. Не ожидая разрешения поручика, он сам обратился к кузнецу: - Ахтамьян-бабай, если бы ты Салавата встретил, что бы ты сделал?

- Аллах дал бы силу слабой руке старика. Аллах указал бы, что делать, ответил кузнец. - Я Салавата всегда ношу в сердце! Друга не видишь - можно о нем не думать, а враг неотмщенный всегда с тобой. Кровь Абдрахмана скулит у меня в ушах день и ночь...

- Господин благородье поручик, вот тот старик, у которого Салават убил сына, - сказал Бухаир с торжеством.

- Сына убил? - спросил офицер старика.

- Один сын был, - ответил старик. - Красивый был мальчик, правду любил, смелый был: с одним ножом ходил на медведя... Коран читал в четырнадцать лет...

Услышав голос проклявшего его кузнеца, Салават в первый раз поднял веки. Глаза их встретились.

- Вот тебе Салаватка, бабай. Признаешь? - спросил офицер.

- Бельмей, - ответил старик.

- Отвечай что надо. Узнал Салавата? - спросил Бухаир.

- Аллах поможет ответить что надо, - сказал Ахтамьян. И, глядя на него, Салават увидал в лице старика напряжение всего существа. Старик побелел, шагнул ближе, пристально уставился на лицо Салавата, потом опустил глаза и молчал.

- Бу Салават-ма? - нетерпеливо повторил Бухаир.

Ахтамьян глотнул воздуха, словно он задыхался, и громко, неожиданно молодо, твердо сказал:

- Не знаю этого человека. Это не Салават.

- Ума ты лишился?! О смерти сына забыл?! Сына предал ты, старый кабан, и на могилу его нагадил! Аллах тебя не простит! - закричал Бухаир.

- Аллах видит все. Ты обманщик. Здесь нет Салавата! - еще тверже сказал старик.

Бухаир схватил его за ворот и в злобе начал трясти.

- Признавай! Признавай! Признавай Салаватку!.. - исступленно твердил Бухаир.

- Убрать старика! - скомандовал офицер. Он сам, распаленный гневом, схватил писаря, встряхнул его и стал колотить головой об стену. - Ты так?! Пятьсот рублей тебе?! Деньги не малы пятьсот рублей! Пятьсот рублей деньги! Я за пятьсот рублей сам!.. Старшиной хочешь быть?! Старшиной?! Старшиной, пес поганый?!

- Господин офицер... Господин офицер, благородье! Вели старика пытать... Все врут, воры... Я правду сказал... - бормотал Бухаир.

- Ты мне нарочно другого подсунул! По ложному следу солдат повел, идол! Ты хотел Салаватке дать время подальше бежать?! - кричал поручик.

- Вели бить плетьми старика, уши резать! - твердил Бухаир.

- Самому тебе уши срежу! Признавайся сейчас, зачем меня обманул! Палача сюда, живо! - распорядился поручик.

Бухаир упал на колени.

- Господин благородье, послушай. Всю правду скажу. Я солдат посылал к нему в дом. Он думал - жена пустила солдат. Он кинжалом ударил мою сестру... Она в моем доме лежит. Вели сюда принести ее. Пусть она скажет сама... Как увидит его, так заплачет и скажет...

- Жива! Амина! Жива?! Я ее не убил?! - в радостном возбуждении вскричал Салават, вскочив со скамьи.

Бухаир отпрянул от Салавата.

Писарь и офицер оба остолбенело, непонимающе поглядели друг другу в глаза, и вдруг Бухаир разразился злобным и торжествующим смехом и вытянул палец, указывая в лицо Салавата и пятясь к дверям.

- Сам выдал себя, Салаватка! Сам сказал! Сам сказал!.. - вопил Бухаир в радостном исступлении.

Солдат в это время ввел связанного Мурата, брата Гульбазир. Мальчик глядел бесстрашно и гордо.

Офицер, не поняв произнесенных по-башкирски слов Салавата, еще не вполне убедился в том, что Бухаир оказался прав. Он хотел достоверного подтверждения и накинулся на Мурата.