Степан Злобин - Салават Юлаев

- Государь-царь, Хлопушу в Оренбурхе казнили, - горестно сказал Салават.

В эту минуту Пугачев разговаривал с осинским воеводой. Он вдруг нахмурился.

- Казнить и его, когда так, - указал Пугачев на воеводу. И не прошло минуты, как воевода повис на площадной "глаголице".

Из Осы Пугачев выслал своих атаманов в Закамье.

Широкий простор России лежал на его пути, и что ни день приезжали оттуда люди с вестями о том, что крестьянская Русь в нетерпении ждет своего государя.

Весть о том, что Михельсон от Уфы идет к Бирску, привезли башкирские дозоры. Салават отрядил часть своих воинов на Бирск для заслона дорог. Пугачев поспешил перейти Каму и выйти по направлению к Казани.

Салават оставался в Башкирии.

- Держи переправы. Не допускать Михельсона ударить в тыл государю, сказал на прощание Салавату Белобородов.

- Главным начальником нашего войска будешь в башкирской земле, бригадир Салават, - сказал ему Пугачев. - Взял бы тебя с собой, да на кого нам башкирцев покинуть? Кто лучше тебя сбережет Урал?

- Иди, государь, Москву, Питербурх забирай. Я останусь. До самой смерти стоять за тебя буду. Башкирское войско с тобой поведет Кинзя. Кинзя человек верный, измены не знает. Он мой самый лучший друг. Тебе его отдаю, государь. Не обидь его.

Но Кинзя уперся, когда получил приказ собираться в поход. Он, как медведь, навалился на Салавата:

- Значит, нашему войску идти на Москву, а дома бросить тут на поток и пожары?! Значит, тут все пусть прахом идет?! Пусть солдаты грабят наши деревни, сожгут дома, пусть убивают наших детей, насилуют женщин, сестер... Бригадир Салават хочет жить в Питербурхе с царем во дворце?!.

- Постой, не кричи, - остановил Салават. - Бригадир Салават останется на Урале с башкирским народом. Башкирское войско ведет с государем господин полковник Кинзя.

- Я?!

- Да-да, ты, полковник! Ты поведешь с государем башкир. Ты вместо меня будешь всегда с государем. Храни его от беды и измены. Как только заметишь измену - не жди ничего, бей с плеча... Коновалки да старика Почиталина, да Творогова во всем опасайся. Возьмешь три тысячи воинов...

- А ты, Салават?! С кем же останешься ты? Один?

- Я - Салават. Я не могу быть один. Со мной всегда песня. Мое имя летит на крыльях народной славы. Оставь со мной сотню людей, - она станет сотнею тысяч. Люди бегут из деревень и сел, куда приходят солдаты. Собрать этих людей - вот что остается... Если уйду я, кто сделает это?

- Я иду с царем, - со вздохом сказал Кинзя, подчиняясь приказу друга.

- Смотри, ему нужны верные люди. Казаки ненадежны. Ты видел в Берде они друзья до первой измены... - сказал на прощание Салават.

И Кинзя ушел с Пугачевым на правобережье Камы. Аллагуват и Биктемир ушли с ним. Три сотни башкирских воинов остались при раненом Салавате и, уходя обратно в Башкирию, сожгли Осинскую крепость.

Салават выбрал пяток самых верных - трех башкир и двух черемисов. Оставшись один в глухой лесной чаще, где для него подставили кош, он послал гонца, чтобы привести сторожевой отряд с Уфимской дороги от Бирска, а сам стал разъезжать по деревням, собирая отставших от Пугачева.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Радостные вести текли из-за Камы.

Вырвавшись на закамский простор, Пугачев снова вздохнул во всю полноту груди. Здесь его ждали. Слухи о нем доходили сюда почти целый год. Сюда богомольные странники и нарочные посланцы доносили его письма, в которых он звал восстать против помещиков и хозяев. Иные бежали отсюда к нему и теперь возвращались с ним вместе...

Села, деревни, заводы - все шло к нему с покорными головами, неся рогатины, косы и топоры.

Усилившись артиллерией в крепостях и заводах, Пугачев позабыл о Михельсоне. Повелительный голос его снова окреп, казачья шапка со лба возвратилась опять на затылок, морщины сошли со лба, и прежний уверенный блеск вернулся глазам.

Он не шел, а летел на Казань, город, не знавший войны со времен Грозного.

Перед ним пала Казань, он перешел Волгу, занял Курмыш, Алатырь, Саранск, Пензу.

Чуждые для башкир имена не говорили ничего о направлении похода: Пенза, Петровск, Саратов... Значит, остались еще Москва, Питербурх...

Он шел прекрасно, словно "Железный хромец" или Искандер!.. Салавату представлялось стотысячное войско царя, шум знамен и сам царь с горящим взором на коне впереди своего войска, а с ним рядом друг Салавата полковник Кинзя...

К середине августа при Салавате уже было около пяти тысяч разноплеменной вольницы. Он являлся повсюду, где его не ожидали. Больше всего в тех местах, где жители приходили в покорность правительству. Там нападал он на богачей, там убивал новых старшин, сотников, мулл и писарей и увлекал за собою простой народ.