Степан Злобин - Салават Юлаев

Так не удался второй приступ.

В третий опять повел Салават, тотчас, как только солнце склонилось к западу.

Огромные копны сена положили на телеги и за оглобли пятили их. Таким способом штурмующие под прикрытием возов двигались к крепостным стенам. От воза к возу переезжал Салават. Двадцать четыре таких воза двигались по полю. Три картечных залпа прогрохотали бесплодно, возы ударились в стены, и пламя вдруг охватило сено. Башкиры упали ниц на землю, а с пригорка, который был сзади них, по крепостным стенам, по гарнизону и жителям, выскочившим на стену тушить пламя, грянули картечью две пушки повстанцев. Со стен с отчаянным криком упало в огонь несколько человек гарнизонных драгун и горожан. Их крик заглушил второй выстрел, и снова несколько человек повалилось в пламя. Тогда башкиры вскочили на ноги и ринулись на горящие стены.

В ветре и огне они ворвались в город и здесь бушевали по улицам, мстя за упорство горожан. Это было недолго. Только небольшая кучка сопротивлялась, большинство же жителей быстро попрятались по домам.

Здесь захватил Салават и пушки, и канониров.

Жители были довольны, что, разрушая их военный оплот - крепость, воины не тронули самого города, частных домов и церкви.

В церкви служили молебен. Многие из жителей вошли и молились "о здравии государя".

- Жалую вас бородой и крестом, хлебом и солью, водами и землями, и лесами, и рублями, и вольной волей, и всех вас жалую добром супостатов-помещиков и бояр; головы им рубите, вешайте, не щадя, будь то воевода или поп, капитан или полковник, если вам, слугам моим, противность окажут. Еще жалую... - громко читал на площади бородатый казак с глазами острыми, как стрелы.

Народ кричал "ура".

Михельсон так и не понял, по какой дороге ушел от него Пугачев. Разведка со всех сторон приносила ему разноречивые сведения о местопребывании самозванца. Прикинув в уме, Михельсон решил, что вернее всего ожидать прибытия пугачевских сил под Уфу. Когда они скопятся там, то возле Уфы и решил Михельсон дать им большое сражение и со своими командами поспешно двинулся под Уфу, чтобы опередить пугачевцев. Он подошел к Уфе и с радостью убедился в том, что повстанцев под крепостью еще нет. Совместно с гарнизоном Уфы Михельсон приготовился к отпору повстанцам. Они не шли. Он выслал разъезды по всем дорогам, но разведка нигде но нашла и признака крупных сил. Пугачевская армия словно растаяла.

Михельсон растерялся.

А в это время Белобородов, собрав людей с Нязе-Петровского и Саткинских заводов, явился вдруг на реке Сылве, направляясь на соединение с Пугачевым к Осе. Из Кунгура вышла ему навстречу войсковая команда, но смелым ударом Белобородов загнал ее обратно в Кунгурскую крепость в подошел под Осу, где уже находился Пугачев.

Салават получил в Бирской крепости приказ Пугачева также идти под Осу.

Через день молодой бригадир нагонял Пугачева. Опьяненный успехом, он ехал впереди пятитысячной толпы, вопреки приказам пограбившей жителей и жаждавшей новых битв и новой поживы.

За это время сам Пугачев захватил заводы Шермятинский и Уинский с медными рудниками. Рабочие присоединились к повстанцам. Русские и башкиры из окружных сел тоже встречали Пугачева как избавителя от барских и чиновничьих поборов. Пугачев недаром избрал эту дорогу. Меньше всего его ждали здесь. Здесь совсем не было войск, и все население выходило к нему с хлебом-солью. Пугачев захватил Красногорскую крепость.

Единственной опорой правительства в этом краю оставалась крепость Оса.

Пугачев и Белобородов уже готовились к приступу, когда прибыл к ним на подмогу Салават с пятью пушками и пятью тысячами повстанцев.

- Быть тебе, бригадир, генералом, - сказал Пугачев, здороваясь с Салаватом. - Смотри, до Казани дойдешь - и станешь.

К вечеру Пугачев приказал начать штурм Осы.

Крепость состояла из деревянного замка с башнями, окруженного стенами с навесами и бойницами. Несколько перебежчиков сообщили, что в гарнизоне крепости тысяча человек с лишним да двадцать пушек.

Пугачев повел наступление разом со всех сторон. Осажденные горожане первый натиск встретили картечью - это было в обычае. Рассеянные повстанцы ринулись дальше, оставив позади убитых и раненых. Из бойниц в стенах застрекотали выстрелы, безумолчные, назойливые и верные; несмотря на них, толпы пугачевцев докатились, как шквал, до стен. Сверху по навесам на них черным ливнем хлынула горячая смола. Она попадала на лица, на руки, на головы, текла по бородам, промасливая одежду, Струилась по спинам, заливалась за кольчуги, жгла, палила, а когда обваренные падали, из бойниц верными, неспешными выстрелами их добивали на земле; когда они бежали, их догоняли редкие стремительные взвизги картечи.