Степан Злобин - Салават Юлаев

- Царь Петр помер... Чего морочишь!.. - крикнули сверху. И глыба за глыбой посыпались камни, сбивая людей вокруг Салавата.

Забыв о всяческой осторожности, Салават смело ринулся наверх. Камни летели вокруг него. Два или три из них ударили его по ногам, один попал в грудь... Он удержался и первым вырвался на гору. Сабля его сверкнула, голова бородача крестьянина покатилась вниз, а тело мешком упало к ногам Салавата... На голову Салавата обрушилась дубина. Если бы не шлем, череп его разлетелся бы вдребезги. Он пошатнулся. В глазах его потемнело, он ощупью выхватил из-за пояса пистолет и, ничего не видя, выстрелил по направлению врага.

Крики "алла" огласили воздух. Его отряд подоспел на вершину. Раздались выстрелы. Салават очнулся. Мутная пленка медленно спадала с глаз. Он увидел вокруг убитых русских крестьян. Башкиры уже сражались с отрядом солдат, карабкавшихся на приступ той же скалы...

Бой продолжался часа два.

После отступления солдат Салават пошел в село. Улицы его опустели. На площади не было никого, дома были разгромлены. Салават велел разыскать и привести к нему старосту, сам же расположился на площади возле церкви. Башкиры ринулись по домам... Через несколько минут в селе раздались крики, выстрелы, возгласы преследующих и стоны молящих о пощаде...

Двух раненых мужиков поставили перед Салаватом.

- Староста? - спросил Салават.

- Нет у нас старосты.

- Где он?

- Хан ваш зарезал. Из спины и из брюха ремни кроил, покуда не помер.

Салават понял все, что случилось.

- Давно был хан в вашей деревне?

- Пять ден.

Салават приказал немедленно созвать на площадь отряды и прекратить буйство в селе, а сам продолжал допрос.

Он узнал, что на прошлой неделе Бухаир с толпою башкир налетел на село. Они жгли дома, резали на части крестьян, выкалывая глаза, разграбили церковь и, наконец, загнав в одну клеть женщин и малых детей, заживо их сожгли. Спасся лишь тот, кто успел убежать в лес. Оставшиеся, увидя башкир, напали на них, опасаясь таких же зверств.

Тщетно хотел узнать Салават, куда ушел Бухаир, - никто из крестьян не знал.

- Сам сумею его поймать, приведу и повешу в вашем селе, - обещал он.

И Салават ушел из села, унося в сердце горечь и жажду настичь Бухаира и расправиться с ним. С этого дня он искал его всюду, считая худшим врагом...

Нередко бывало, что, оставив за начальника на стоянке кого-нибудь из сотников, Салават один уходил искать Бухаира; иногда он брал с собой несколько десятков новых воинов, но Бухаира не встретил ни разу. Слава о вездесущии Салавата гремела: сегодня он был под Бирском, завтра, несмотря на плохие дороги, под Уфой, то под Табынском, то снова в горах у Ельдяка.

И вот, похудевший, обросший откуда-то взявшейся бородой, более мужественный и сухой, чем всегда, к Салавату явился его друг.

- Кинзя! - обрадованно вскричал Салават, обнимая его. - Как ты нашел меня?

- Так тебя не найти!.. Все говорят о тебе и твоем войске.

- Как царь? Почему ты с ним не пошел в Питербурх?

- Питербурх далеко. Там у царя много людей... Когда он пошел через Волгу, он сам нас послал назад. Сказал: "Тут у меня довольно людей, - все принимают, все любят, а ваши дома разорят злодеи, пока вы со мной. Иди, Кинзя, к Салавату..."

- Ты вернулся один?

- Со мной пятьсот человек. Они идут по лесам, без дорог, чтобы миновать заставы. Придут сегодня и завтра, - пообещал Кинзя.

- Белобородов и Аллагуват где? - расспрашивал Салават. Он хотел узнать разом обо всех.

- Иван Наумыч убит под Казанью, - грустно сказал Кинзя. - Братья твои Сулейман и Ракай убиты.

Салават закрыл руками лицо.

- Ты не знал? - тихо спросил Кинзя, испугавшись, что сразу обрушил так много несчастий на Салавата.

- Не жалей, что сказал, - успокоил его Салават. - Лучше сразу... Как они были убиты?

- В схватке с гусарами, - тихо сказал Кинзя.

Оба надолго замолкли.

- Салават, я не мог их спасти, - словно прося прощения, сказал Кинзя. Я не жалел себя, но в это время страх одолел воинов, все побежали, и надо было сдержать. Я возвратил свой отряд, но братья твои уже были мертвы...

- Прости, Кинзя, - тепло сказал Салават. - Если бы с ними убили тебя, мне было бы еще хуже... я был бы совсем один.

- Разве может быть Салават одинок? У него ведь есть песни! - с обидой напомнил Кинзя слова, сказанные Салаватом перед его отъездом.

- Женщины и песни не воюют, - возразил Салават. - Мужская дружба нужна человеку, чтобы не быть одиноким. Песня утешает, пока поешь, женщина - пока ласкаешь, а дружба всегда с тобою в груди...