Степан Злобин - Салават Юлаев

- Мы вам сабли да пики готовь, мы за вас воевать, а вы и на нас же! подхватила другая женщина, наступая на Салавата.

- Иван Наумыч ушел - вы и русский народ губить!

- Сдадимся все Михельсону!

- Мы не враги государыне!

- Бить вас самих! - кричали со всех сторон заводчане, наступая на Салавата. Отдельных голосов уже не было слышно, все слилось в дикий рев.

Заполнив кузницу, толпа, как перелившаяся через край, теснилась и за ее дверьми. Салават растерялся.

- Какие башкирцы, какие? - еще раз громко, в отчаянии, повторил он.

Но его никто не слыхал и не слушал... Словно звериный вой раздавался кругом... И вдруг сквозь расступившуюся толпу литейщик - начальник обоза, широкоплечий рыжий силач - втащил за шиворот молодого башкирина и швырнул его на землю, в ноги толпе.

- Вот он! - громко воскликнул литейщик.

Пленник вскочил на ноги. Это был Абдрахман... Он стоял, дерзко глядя на всю толпу. Глаза бесстрашно и злобно горели. Будь в руках у него оружие, он бросился бы на всех сразу.

- Абдрахман?! - в смятении произнес Салават. И через силу он громко и внятно спросил: - С кем был?

- С ханом, - твердо сказал Абдрахман, смело взглянув в лицо Салавата.

- Изменник!.. - шагнув вперед, сказал Салават, и голос его пресекся от гнева.

- Я не изменник хану, - ответил юноша. - Он послан богом, чтобы избавить башкир от русских... Я первый его наиб. - Абдрахман заключил дерзко: - Хан не станет кнутом бить башкир для забавы русских...

- Ты убил женщину? - перебил его Салават.

- Я, - так же смело и прямо признался Абдрахман.

Толпа заводчан замолкла, следя за допросом, в котором не понимала ни слова.

Салават молча выдернул из-за пояса пистолет.

- Тохта! Тор, тор, Салават!* - вдруг закричал старик, протолкавшийся сквозь толпу. Это был лесной кузнец, отец Абдрахмана. Он хотел закрыть сына своим телом.

______________

* Погоди! Стой, стой, Салават!

- Я спас тебе жизнь, - торопливо сказал Абдрахман, и голос его сорвался, но глаза глядели все так же без страха в лицо Салавата.

Старик не успел заслонить собой Абдрахмана от пули.

- Абдрахман'м! - отчаянно закричал старик и упал на труп сына.

Чтобы скрыть лицо от людей, Салават отвернулся и отошел к одному из пылающих горнов.

Молча стояла над трупами заводская толпа. В тишине слышался только старческий крик отца Абдрахмана.

- Сын мой, сын! Абдрахман! - кричал он со старческим хрипом. - Бей, бей и меня, ты, грязный отступник! - Он разодрал одежду и обнажил темную грудь. - Режь ножом, бей, стреляй! - кричал он. Лежа в ногах убитого сына, он поднял вверх руку. - Будь проклят! - воскликнул он. - Будь ты хромым и слепым! Пусть сын твой будет горбатым и глухонемым!

Салават не слыхал ничего. Он не слышал ни плача осиротелой девочки, ни проклятий старика, ни самой тишины за своей спиной...

Он сам не боялся смерти и потому всегда убивал спокойно. Он никогда не задумывался над убитым. Солдат, офицер, дворянский холоп, защищавший жизнь и жилище своего господина, - много их погибло от выстрелов и ударов юного батыра, и Салават, убивая, не вспоминал их лиц.

Но смерть Абдрахмана была необычна. Смерть от руки того, кому сам он спас жизнь. Казнь за чужую вину... Как мог этот мальчик принять на веру новую проповедь единения с русским народом? Привыкший с рождения ненавидеть русских, окруженный людьми, источавшими ненависть в каждом слове и взгляде, как мог он стать вдруг иным, чем Бухаир, Айтуган и Аллагуват? Сам Салават три года бродил по земле, скитался и жил среди русских, прежде чем стал вполне верить в дружбу Хлопуши и принял его правду. Салават стоял у жаркого горна, но тело его обдавал холод. Кругом шла война! Юноше трудно быть дома, когда старшие взялись за оружие. Он не выбирал - народ привел его под власть Пугачева, призвавшего их словами, сказанными Салаватом безвестному купцу. Эти слова башкирского воина и певца дошли до башкирских сердец, и народ им поверил... Бухаир подчинил и сломил Абдрахмана хитростью. Оставив с собой мальчишку, Салават думал его подчинить лаской и дружбой. Но дикая непокорность и вольнолюбие не могли примирить горячего юношу с воинскими порядками, царящими в стане пугачевцев. Чувство племенной чести и гордое, пылкое самолюбие не могли допустить позорного унижения сородичей. Он взбунтовался. Куда ему было идти? Пятеро воинов, освобожденных им от наказания, убежали в шайку поборников исламизма с игрушечным ханом, царившим над ними. Следом за ними бежал через несколько дней и сам Абдрахман...