Андрей Воронов-Оренбургский - Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо

− Вы в этом убеждены?

− Голову даю на отсечение. Надо знать Кавказ, ваше высокопревосходительство. И наши возможности на сегодняшний день.

− И вы их, конечно, знаете, генерал?

− Надеюсь, ваше высокопревосходительство… По мере сил.

В тесном кабинете главнокомандующего, который временно располагался в скромных апартаментах кумыкского пристава майора Кишинского, сгустилась тишина. Слышно было, как басовито и тягуче гудел под потолком залетевший из степи овод, а на дворе заходился в хрипучем крике хозяйский петух.

Господа молчали, потягивая приятный в жару прохладный зеленый чай, но в голове каждого билась одна и та же отравляющая душу мысль: «В Петербурге и не подозревают, и не хотят знать, что мы имеем здесь дело с полумиллионным горным населением!.. Никогда не знавшим над собою хомута власти… храбрым, воинственным, отнюдь не разрозненным, прекрасно вооруженным и имеющим в своих родных, заросших лесом трущобах на каждом шагу неприступные природные крепости. А там, в столице, по-прежнему наивно полагают, что черкесы и дагестанцы, чечены и ингуши − не более как возмутившиеся русские подданные, уступленные России их законным повелителем, султаном, по Адрианопольскому трактату!»

− Вы разделяете мнение Вельяминова, Роберт Карлович? − спокойно и холодно прозвучал голос графа.

− Более чем, ваше высокопревосходительство.

− И тоже полагаете, что планируемая мною экспедиция в Дарго… в это логово Шамиля в Чечне − нонсенс? И это при двенадцати тысячах штыков и сорока шести орудиях?!

− У Граббе, ваше сиятельство, осмелюсь напомнить, тоже было немало штыков. Десять тысяч человек при двадцати четырех орудиях, но сколь плачевен итог! 22Горная местность совершенно не благоприятствует действиям крупных масс войск и их громоздких обозов.

− Довольно, генерал. Мне понятно ваше une opinion préconçue 23. Тем не менее благодарю за прямоту.

Фрейтаг с некоторой поспешностью попытался было аргументировать свою позицию, но Воронцов, сделав вид, что не слыхал его слов, склонился над разложенными перед ним ландкартами. Уже через минуту порывисто оторвал взгляд от бумаг и остро взглянул на почтительно стоявшего перед ним генерала.

− Осуждение деяний − это роскошь для слабых наблюдателей, mon cher. Большие победы требуют больших жертв.

Граф в полной форме, блистая орденами и звездами, подошел к бюро, открыл табакерку слоновой кости и сделал то, что проделывал всякий раз, когда был в хорошем настроении либо, напротив, озабочен какой-либо неприятностью: достал щепотку французского табаку и с вожделением поднес ее к носу.

− All is well what ends well. 24Покорение Кавказа сложно… но можно. Политические решения, как и военные, должны быть без судорог и сомнений − вот мой девиз.

− Но экспедиция в летнее время!.. Это рискованно… безрассудно, ваше сиятельство. Дождемся снега…

− Риск я беру на себя, генерал. Риск − это мое ремесло. А вот с вашей стороны, милейший, действительно безрассудно озвучивать свои мысли в моем присутствии. Паче прочего, когда сия военная кампания одобрена Императором и возложена на меня. Фуражки подбирают по голове, а не наоборот, друг мой. Надеюсь, я понятно сказал?

− Так точно, ваше высокопревосходительство.

− А теперь, когда между нами все прояснилось и стало прозрачным… давайте порассуждаем начистоту, голубчик.

Его сиятельство светло улыбнулся застывшему навытяжку Фрейтагу и милостиво указал тому на стул.

− Что делать, генерал? Жизнь и смерть всегда ходят рядом, но ничего не знают друг о друге. Согласитесь со мной, зло − понятие относительное. Природа крайне жестока. Бог убивает не глядя. Так должны поступать и мы, отбросив все предрассудки нравственности и прочие гримасы цивилизованного общества. Перед нами жестокие злобные дикари, для которых решительно нет ничего святого. Ни уважения к иной вере, ни к пленным, ни к женщинам и детям, наконец. Все это бесчинство и «людоедство» мы терпим вот уже тридцать лет! А посему я убежден, что нам следует держаться доктрины 25наших североамериканских коллег: «Хороший индеец − мертвый индеец. Убивать всех подряд! Не жалеть ни женщин, ни детей. Из гниды вырастает вошь!» Ведь ровно так с нашими мирными поселенцами поступают эти варвары.

− Боюсь, как бы нам не пришлось пожалеть о сем, ваше сиятельство. Не в духе русского солдата быть душегубом женщин и детей.

− А вы не бойтесь. − Граф упорным и значительным взглядом воззрился на продолжавшего стоять Фрейтага. − Вы, любезный, генерал или сестра милосердия?