Андрей Воронов-Оренбургский - Имам Шамиль. Том первый. Последняя цитадель

Покаюсь, если

Чьих-то слез

Я стал виной.

Аминь.

А кто обиду

Мне нанес…

Пусть кается.

Аминь.

(Клятва воина)

Есть у кавказцев, что издревле живут в Дагестане, в неприступных горах и ущельях Аварского Койсу, седая легенда. Как предания горцев, она поучительна и наполнена мудростью веков. А звучит она так:

Мы родились двое – в стране гор, похожих на застывшее пламя, под Великим Синим небом, в родовом гнезде беркута – с белым веером хвоста и черными, крапчатыми метинами на концах. Отец и Мать приносили нам в булатных клювах извивающихся змей, которых мы рвали на части своим голодом и когтями…

…Шло время. Мать и Отец сбили нас – орлица тугим крылом, орёл – железным клювом. Мы были сброшены из гнезда вниз, с оскаленной высоты, чтобы мы – дети – расправили свои орлиные крылья… И узрели синюю глубину родного ущелья, просторы своей страны, величие мира.

…Своего крылатого брата я больше не видел…

Уо! Я долго искал его. Призывал своим клёкотом. Рыдал и страдал…

Потом я поднялся на иные высоты. Сурово дрался в Небе с другими орлами гор. Не на жизнь, насмерть дрался. Был бит, истерзан, исклёван… Побеждал.

…Позже под Солнцем – Бакь, я познал клич воли – Эркенльи. А вскоре услышал призыв Создателя!

…Тогда я воспарил ещё выше, под бирюзовые своды Великого Неба – и увидел Жизнь. В моих чёрно-карих крыльях холодным хрусталём звенел ветер свободы… мои длинные перья шевелила Правда – ХIакъикъат, которую я узрел с высоты…

Так звучит одна из древних легенд седой Аварской земли.

Так однажды, горный орёл Кавказа, встретился в небе с русским степным орлом, что вторгся с Севера.

Их смертельный бой длился полвека!

Кровавый рубин тех перьев, мы чтим и поныне – мы потомки великих северных лесов и равнин России и гордые сыновья вздыбленных поднебесных гор Кавказа.

– Дэлль мостугай! 1 1 Божьи враги; ругательство, в основном направляемое по адресу неверных (гяуров, кафиров) (чечен). ..Гяур иай!!

– Ясын 2 2 Отходная мусульманская молитва, которая читается на смертном одре и на могиле покойника для «упокоения душ умерших» (араб.) вель кран иль хаким ин нага…

Так восклицали, так пели в те грозные годы, истекающие кровью аулы. Так пел, стрелял и рубился насмерть непримиримый Кавказ.

Что тут добавить? Иншалла! – такова воля Аллаха!

– Господи помилуй! Святый, Крепкий!..

– Кто виноват? Что делать?!

…Да-дай-и! Если бы знать, что сей могучий степной орёл …и был мой брат!

Бисмиллагьи ррахIмани ррахIим! От Всемогущего Аллаха… Потомки бессмертных слушайте песню перьев, голос тишины и волчий ветер, что скорбно воет на могилах погибших героев.

Слушайте, размышляйте, делайте выводы…

Не правда ли братья, нам есть о чем задуматься? Ещё раз оглянуться назад. Чтоб делая шаг вперёд не допустить смертельной ошибки. Не пролить новой крови.

Да даст вам Творец, чего ждёте! Голова да будет здрава! Держитесь большой дороги мудрых предков и отцовских друзей.

Светлый день да не минует вас! Аллах да выпрямит для вас путь.

Ассалам алейкум! – мир вам!

1859 год. Нагорный Дагестан. Андийское койсу.

На склоне горы Килятль, что близ аула Ишичали, куда гумбетовцы – люди Солнечной Стороны – выгнали на летние пастбища баранту, собрались перекусить пастухи. Было среди них немного андийцев, вошедших в долю с чабанами Людей Солнечной Стороны на нынешний приплод и теперь дожидавшихся срока. И те и другие радовались приезду в их пастушеский стан отряда прославленного мюршида Гобзало Урадинского. Тут же зарезали двух лучших баранов. Вола-ги! Такой именитый гость всегда событие для простых пастухов в забытой Аллахом глуши.

Убоина сварилась в котлах, и чабаны приглашали наперебой опаленных солнцем мюридов занять на разостланных бурках и войлоках места, подобающие возрасту и положению каждого.

– Жанире лъугья, хириял гьалбал!

– Ай-е, кушайте, чем богаты…

Совершили омовение и краткий намаз, который позволителен правоверным, коих застал час молитвы в пути. От горячей шулпы в пиалах шел дразнящий запах. Поданы были и зажаренные целиком на трезубых вертелах, докрасна зарумяненные туши баранов. Набросились на еду. Засверкали кинжалы перед носами, отсекавшие куски мяса. Крепкие зубы впились в баранину, капал с сочных кусков расплавленный сладкий жир – едоки урчали как волки, хвалили нежную ароматную, схваченную дымком убоину.