Виктор Кобылин - Император Николай II и заговор генералов

Деникин, наверно, и не подозревает, какой обвинительный приговор выносит он Алексееву, этому «крупному государственному и военному деятелю». Безупречная лояльность Временному правительству означала полное содействие тому развалу, который учинило это «правительство» по приказу настоящего правительства, находившегося в Совдепе. Этот развал касался прежде всего армии. Наша доблестная Русская армия, в течение веков бывшая гордостью Российской империи, после переворота в феврале и выпуска приказа № 1, превратилась в полчища разнузданной, озверевшей, охамевшей солдатни, в трусливое стадо, показавшее себя в июне 17 года, как людей без всякой чести, мужества и дисциплины.

И среди этой подлинной сволочи (употребляю это слово в его филологическом значении) несчастные мученики офицеры, которых эта мерзкая солдатня преследовала, над которыми издевалась, часто била и убивала. Как же можно было быть лояльным к такому правительству? Уже Гучков при помощи Поливанова и «младо-турок» обезглавил армию, удалив наиболее приличных и верных своему долгу генералов.

Когда же военным министром стал Керенский, армия, как таковая, перестала существовать. Ведь тот же Деникин писал: «Еще более искренним был Иосиф Гольденберг, член Совета рабочих и солдатских депутатов и редактор “Новой Жизни”. Он говорил французскому писателю Claude Anet: “Приказ № 1 – не ошибка, а необходимость. Его редактировал не Соколов; он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы “сделали революцию”, мы поняли, что если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией. Мы не колебались: мы приняли решение в пользу последней и употребили – я смело утверждаю это – надлежащее средство”».

Если Гольденбергам нужно было развалить русскую армию, то этому удивляться нечего, но генералам, и в особенности Алексееву, приходится не удивляться, а поражаться той слепоте, которая их обуяла еще до революции, когда они не понимали, что, поддакивая всякой рвани и из Думы, и из всяких «Земгоров» и комитетов, идя на измену, соглашаясь на заговоры, они совершали преступление перед Родиной, они на долгие десятки лет обрекали Родину на беспросветное рабство, они отдавали Родину интернационалу на полный произвол. Алексеев называл царское правительство «сумасшедшими куклами». Какими куклами были Гучков и Керенский? Он не мог и слова сказать против них.

«Старый вождь был потрясен до глубины души, и из глаз его потекли слезы», – пишет Деникин об Алексееве. А думал ли этот «вождь» о том, что должен был чувствовать подлинный Державный Вождь и Государь Император, когда он, не исполнив Монаршей Воли подавить бунт, подготовленный будущими авторами приказа № 1, предал своего Государя и перекинулся на сторону революции, предварительно убедив последовать за ним и других военачальников? «Рассчитали, как прислугу», – жаловался Алексеев. А вы все, генерал-адъютанты, как поступили с Государем? «Ожидаю повелений», – осмелились вы, генерал, послать этот ультиматум Императору! Вы встречались со Львовым, переписывались с Гучковым, обливали грязью свою Государыню, давали согласие на участие в заговоре, а затем, воспользовавшись удобным для вас случаем, когда Государь, встревоженный участью Своей Семьи, уехал, вместо исполнения приказа направить войска для подавления бунта, вы ночью сговариваетесь с предателем Родзянко о перевороте! Уже 8-го марта, когда вы знали, генерал, ктоявляется подлинным хозяином положения в Петрограде, вы осмелились передать отрекшемуся Императору приказ об Его аресте, зная о ненависти Совдепа к Монарху и возможных последствиях лишения Его Свободы! Уже приказ № 1 был объявлен и вы не посмели протестовать против него, когда войска на фронте еще были не тронуты заразой, шедшей из Петрограда! Вы не понимали, что вы губите Родину и что все ваши рассуждения, что армия не должна быть втянутой в гражданскую войну, не имели никакого логического обоснования. Вы же и начали гражданскую войну. Кровь доблестных юношей, будь то офицеры, юнкера, гимназисты или добровольцы, потекла в борьбе против ненавистников России. На чьей совести эта кровь? Я преклоняюсь перед героями Белого движения, я горжусь этими беззаветно храбрыми и доблестными людьми, которые умирали за свою Родину. Вы начали эту борьбу, генерал, и в этом частичное оправдание вашего безмерного преступления, совершенного вами в феврале 17 года. Но замолчать это преступление, забыть о нем, нельзя. Следствием вашей измены, генерал, были замучены миллионы в Чека, Г.П.У., Н.К.В.Д., К.Г.Б., миллионы, погибшие от голода, в лагерях и подвалах.