И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Но в России ее ожидали только тюрьмы и лагеря. 7 июля 1933 года начались аресты сестер-монахинь и студенческой молодежи по групповому делу русских католиков. О тяжкой атмосфере допросов 1933 года и своем состоянии во время следствия позднее дадут показания сестры общины, достойно прошедшие следствие 1923–1924 годов, но не выдержавшие давления в этот раз и подписавшие обвинения против себя и других. И даже твердость на следствии некоторых сестер также сыграла на руку следствию, например, заявление Раисы Крылевской [68] Справка о ней приведена в Приложении I. : « Я высказывала контрреволюционные взгляды, направленные против политики партии и советской власти. При своих контрреволюционных взглядах я остаюсь и теперь, их не меняю и менять не собираюсь. Я являюсь убежденнейшей сторонницей папской теократии и ставила и ставлю своею целью осуществление теократии в России » [69] Здесь и далее: Следственное дело А. И. Абрикосовой и др. 1934 // Центральный архив ФСБ РФ. . — обернулось против епископа Пия Неве, который якобы и внушил ей эти мысли при встречах в Москве.

О своих неоднократных встречах с епископом Пием Неве показала активная прихожанка Камилла Крушельницкая [70] Справка о ней приведена в Приложении I. ; на допросе от 30 июля 1933 года она показала, что часто беседовала с епископом Пием Неве, рассказала ему о молодой студентке, которая « мечется между атеизмом и существованием Бога и, несмотря на мои старания, не может придти к Богу »; о посещающих ее молодых девушках, которых « не удовлетворяют идеи марксизма », и они « заинтересовались вопросом существования Бога ». Далее она показала, что епископ Пий Неве с большим интересом отнесся к ее встречам с молодежью, и это дало ей « еще большую уверенность и силу », при этом категорически утверждала, что « никаких политических советов я от него не получала ». Но позднее, очевидно после соответствующей обработки, ее показания изменились, и она подписала нужные следствию показания: « Последнее время беседы наши у Неве приняли политический антисоветский характер. Я сообщала Неве о том, что политические партии и советская власть в области сельского хозяйства привели население и крестьянство к голоду и нищете.

Я сообщала ему о массах голодных крестьян, наводнивших Москву и бежавших с Украины и Северного Кавказа ».

Обвиняемая Ольга Фицнер [71] Справка о ней приведена в Приложении I. признала на допросе в августе 1933 года, что перешла в католичество под руководством епископа Пия Неве, о чем она давно мечтала: « Обряд перехода в католичество я приняла в декабре 1932 года у епископа Евгения Неве во французском костеле. Мною был подписан акт; принята я в католичество по восточному обряду ». Далее она показала, что при французском храме Святого Людовика есть группа католиков восточного обряда, которые посещают богослужения в этом храме « в силу отсутствия собственной церкви и своей немногочисленности », что после осуждения священника Сергия Соловьева их ведет епископ Пий Неве.

По позднейшему признанию Ольги Фицнер, « во время следствия я подписывала, не читая, все документы, которые давали подписывать, в том числе и протоколы допросов… Кроме того, следователь, ведший дело, заставлял подписывать протоколы допросов, у которых выше моей подписи оставалось по половине листа чистого места, где можно было дописать все, что угодно ». Такое же давление следствия позднее подтвердила и обвиняемая Софья Эйсмонт [72] Справка о ней приведена в Приложении I. , показав, что во время ночных допросов, « сознавая свою полную беспомощность и беззащитность, вынуждена была подписывать протоколы, содержание которых о наличии антисоветской организации и моей принадлежности к ней не соответствует действительности ».

Очевидно, более жесткое давление испытал обвиняемый Рувим Пропишин [73] Справка о нем приведена в Приложении I. из Краснодара, он под руководством сестер-монахинь, находившихся там в ссылке, в начале 1930-х тайно был принят в католичество епископом Пием Неве. Следствие добилось от него признания в подготовке террористического акта, к которому его якобы готовила ссыльная монахиня Мария Комаровская [74] Справка о ней приведена в Приложении I. : « Она культивировала во мне чувство жертвенности и готовности к смерти во имя большого дела. Все это выработало из меня фанатически настроенного исполнителя любого акта, к исполнению которого они хотели бы меня предназначить », — причем организатором этого террористического акта следствие, очевидно, хотело сделать епископа Пия Неве и, конечно, по указанию Ватикана.