Марк Меерович - Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Советская власть с первых же дней радостно приняла идею Э. Говарда, но примерно через десять лет идеологически осудила ее и не только запретила к применению, но и предала полному теоретическому забвению: в 1930–1970-е гг. идея города-сада если и упоминалась в научных статьях и учебниках по градостроительству, то лишь как отрицательный пример нежизнеспособной концептуальной модели и порочный опыт градостроительной практики, не заслуживающий подражания. Однако в продолжающей до сих пор существовать ее мифологической версии, созданной еще в советский период, подлинная причина запрещения городов-садов в СССР так и не раскрыта.

Заключалась же эта причина в том, что в градостроительной политике европейских стран город-сад являлся не столько архитектурно-планировочной инновацией, сколько прежде всего нововведением организационно-финансового порядка, создававшим условия для самоорганизации малоимущих граждан в целях самостоятельного решения ими своих жилищных проблем. Он создавал такие социально-экономические основы, которые позволяли представителям бедных слоев городского населения обрести собственное частное жилище. Из подобной практической эффективности этой идеи и проистекала ее популярность. А не из живописности планировки, обилия цветочков на газонах, наличия радующих глаз рядков аккуратно подстриженных кустиков или речки, протекавшей за околицей… Какими в городах-садах будут внутрипоселковые проезды – прямолинейными или извилистыми, никакой роли не играло. Могли быть криволинейными, а могли быть и прямыми…

В удовлетворении жилищной нужды наиболее простым, эффективным и при этом предельно малозатратным способом заключалось главное содержание поселения-сада.

Постройка многоэтажных домов в европейских кооперативных городах-садах, возведенных в конце ХIХ в., отвергалась концептуально. В поселении-саде каждая семья, к какому бы социальному классу она ни принадлежала, получала во владение индивидуальный дом с небольшим участком земли, причем только одним. Недопущение каких бы то ни было спекуляций с недвижимостью было основополагающим принципом существования кооперативного жилищного движения, инициированного Э. Говардом: членство в товариществе рассматривалось как способ индивидуального разрешения потребности в жилище, а не как форма бизнеса. Кроме того, для идеи города-сада ключевым было то, что она основывалась на общественном самоуправлении поселением, а также на коллективных формах собственности на землю и природные ресурсы.

В царской России при популяризации идеи города-сада внимание акцентировалось на таких внешних качествах его жилой среды, как обилие озеленения (наличие общественных парков и скверов), живописность планировки, приближенность к естественной природе (загородный характер). Однако самая важная составляющая – социально-реформаторская сторона идеи города-сада – часто игнорировалась, и поселки-сады возводились, как правило, без образования кооперативного товарищества. Они лишь именовались городами-садами, а, по сути дела, были обыкновенными пригородными дачными поселениями или прифабричными поселками, традиционными рабочими слободами, типичной селитьбой при производстве (только немного более благоустроенной и озелененной).

Жилплощадь в пригородных поселениях-садах, возводимых фабрикантами для своих рабочих, не переходила в собственность граждан, а лишь предоставлялась им в наем: права собственности оставались в руках хозяев фабрик или заводов, осуществлявших строительство рабочих поселений. Арендное жилище строилось в ведомственных прифабричных поселках лишь с одной-единственной целью – привлечь к конкретному производству трудовые ресурсы и крепко-накрепко привязать их к месту труда. Оно предназначалось исключительно для размещения только тех, кто был занят на градообразующем производстве. Как следствие (в отличие от говардовских поселений-садов), работники не становились владельцами земли и возводимой недвижимости и при увольнении в обязательном порядке должны были освобождать квартиру.

Однако советская историография об этом помалкивала. Прежде всего потому, что вся эта дореволюционно-капиталистическая картина слишком явственно походила на советскую практику функционирования ведомственного жилища: поступил на работу – получил койко-место в общежитии; потом, после того как женился и родил ребеночка, возможно (при условии активной «общественной» деятельности), получил отдельную комнату в общаге; встал в очередь на получение отдельной квартиры; начал упорно трудиться, превратился в передовика производства и, может быть, лет этак через 15–20 получил собственное жилье (например, отдельную комнату в коммунальной квартире). А если до получения ордера почему-либо уволился – утратил право на получение собственного жилья и в обязательном порядке должен освободить площадь в общежитии.