Марк Меерович - Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Дореволюционные прифабричные поселения, возводимые ведомствами или частными владельцами, являлись прежде всего мощным средством управления трудовым и бытовым поведением людей, для которых угроза потерять жилье из-за плохой работы или вследствие политической активности и быть тут же выброшенным на улицу серьезно «саморегулировала» трудовое и бытовое поведение. И об этом, кстати, тоже умалчивала советская историография: очень уж разительно это совпадало с советскими реалиями обитания рабочего люда в ведомственных общежитиях, коммунальных квартирах и бараках.

Те муниципальные поселки, которые строились в дореволюционный период возле крупных городов городскими управами и звучно именовались «городами-садами», также мало соответствовали говардовской идее. Создание жилищного товарищества сводилось в них не к объединению малоимущих, а к «кооперированию дельцов» и с неизбежностью влекло спекуляцию земельными участками и, как следствие, рост стоимости жилой площади. В результате малообеспеченные рабочие и мелкие городские служащие, якобы для решения жилищных проблем которых возводились пригородные поселения-сады, не имея средств для выкупа жилья в них, оставались нанимателями жилой площади без обретения ее в собственность. Кроме того, в отличие от говардовских городов-садов, жилище в российских поселках-садах строилось не в виде отдельно стоящих домов с придомовыми участками земли, а в виде многоэтажного, многоквартирного жилого фонда. И самоуправление в них полностью отсутствовало, будучи вытесненным на периферию городской жизни – в дачные кооперативы.

Вопросы социальных преобразований в российских дореволюционных поселках-садах не решались, потому что: а) администрация городов, в границах которых создавались поселения-сады, выражала интересы крупных землевладельцев и владельцев недвижимостью, а также крупного строительного капитала, а тех интересовала лишь прибыль, значительно эффективнее извлекаемая из многоэтажного строительства, нежели от возведения отдельно стоящих индивидуальных домов; б) ведомства не были заинтересованы в реализации социального содержания, так как, передавая землю и недвижимость в собственность рабочих и служащих, они теряли рычаги управления ими; в) банковский капитал не стремился вкладывать средства в подобное жилищное строительство (гарантия возвращения денежных средств не была обеспечена существовавшим законодательством); г) царское правительство с большой осторожностью относилось к социальным инновациям подобного рода, поскольку не желало передавать крупные фрагменты городской территории в ведение местного самоуправления; д) рабочее население не было готово в массовом порядке принимать участие в самостоятельной организации и самоуправлении жилищными кооперативами.

Кстати, и на самом высоком политическом уровне восприятие идеи города-сада в дореволюционной России было очень своеобразным. Если российская либеральная общественность пропагандировала города-сады как чуть ли не единственную панацею от назревавшего социального кризиса, то царское правительство взирало на инициативы по их возведению с молчаливой опаской. Причина настороженности со стороны официальных властей заключалась в том, что в организационно-управленческом плане город-сад базировался, как мы неоднократно подчеркивали, на принципах общественного самоуправления, а самодержавная власть негативно относилась к либерально-демократическим идеям расширения общественного самоуправления. Идея города-сада – самоуправляющегося и саморазвивающегося поселения – вызывала настороженность царского правительства тем, что в случае последовательного воплощения ее социально-организационной и социально-политической составляющих именно разночинцы оказывались основным составом органов городского общественного самоуправления. Самодержавная власть не могла допустить потери контроля над населением, позволив ему самостоятельно создавать среду обитания и независимо управлять ею, не желала утрачивать контроль над жилыми образованиями и прилегавшими к ним значительными участками земли, над системами городского жизнеобеспечения.

В итоге в царской России кооперативное движение по возведению автономных и самодостаточных пригородных поселений-садов не получило такого широкого распространения, как в европейских странах. А те российские поселения-сады, которые все же были построены, в отношении социального содержания не только не стали типологически тождественны западноевропейским городам-садам, а напротив – оказывались противоречащими их социальному замыслу.