Марк Меерович - Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Этим советский ведомственный рабочий поселок-сад кардинально отличался от говардовского города-сада, который, наоборот, концептуально не должен был иметь собственной градообразующей базы и, несмотря на наличие некоторого числа объектов местной обслуживающей промышленности, был лишен промышленного ядра и, как следствие, места приложения труда для подавляющей массы населения, трудящегося в близлежащем индустриальном центре, с которым город-сад связывался системой транспорта.

Архитектурно-планировочная организация советского рабочего поселения размещала производственный объект в общественном центре соцпоселка, трактуя его как «смысловой фокус» пространственно-территориальной организации жилой зоны, композиционно всецело ориентируемой на него. С начала 1920-х гг. требование влияния на композиционную структуру поселения отдельно стоящего производственного объекта или игравшего ту же роль «объекта-заместителя» – здания органа власти (горсовета, горисполкома), административного здания (заводоуправления) или общественного сооружения (народного дома, театра, клуба и т. п.) – в проектах советских рабочих поселков являлось крайне желательным. А с конца 1920-х гг. оно приобрело силу неписаного закона.

Социалистические рабочие поселки и говардовские города-сады принципиально различались как характером собственности на землю и жилище, так и самим типом жилья. Жилье в соцпоселках было преимущественно многоквартирным, коммунального типа, с покомнатно-посемейным заселением, как правило, без индивидуальных земельных участков, но с придомовыми хозяйственными сооружениями и общественными пространствами, предназначенными для соседского общения, отдыха, любительских занятий спортом, культурно-массовых мероприятий по месту жительства и пр.

Возникновение в СССР жилищно-строительной кооперации – главного «субъекта» проектирования и возведения поселений-садов – первоначально не было плановым. Оно было стихийным. Разрешая в 1918 г. существование кооперативов потребительской кооперации, советская власть невольно создала правовые и организационные условия для самоорганизации населения в кооперативные товарищества различного рода, в том числе и в жилищно-строительные. Вводя в 1921 г. новую жилищную политику, власть невольно расширила зону экономических и правовых свобод, стимулировавших естественные тенденции объединения людей для совместного решения жилищных проблем. В итоге жилищно-строительные кооперативы оказались самостоятельными и неподконтрольными власти.

Самостоятельно возникшая советская жилищная кооперация за пять с небольшим послереволюционных лет продемонстрировала свою способность обеспечивать население жилищем в результате: а) достройки разрушенных и недостроенных сооружений; б) приспособления под жилье нежилых помещений; в) строительства новых домостроений и т. п. И тем самым она невольно превратилась в серьезную помеху организационно-управленческим усилиям партийного руководства по формированию единого общегосударственного механизма «контроля-подчинения» населения посредством жилища. Так как в рамках общегосударственной жилищной и градостроительной политики никаких независимых от власти структур не должно было существовать, все без исключения процессы: распределения, перераспределения жилища, наказания и поощрения посредством жилища и др. – должны были сосредоточиваться и сосредотачивались исключительно в руках государства.

Самостоятельно возникавшие жилищные кооперативы, способные независимо от власти возводить для своих членов жилище и отстаивать свои права (даже в рамках формируемого властью дискриминационного жилищного законодательства), стали для нее главной проблемой, поскольку централизованные органы государственного управления не желали и не умели взаимодействовать с самоорганизующимися структурами «гражданского общества». Идеологией тотального огосударствления подобные «субъекты» осуществления градостроительной и жилищной политики предусмотрены не были.

С 1922 г. социальное, организационно-управленческое, финансово-экономическое содержание говардовской концепции города-сада идеологически начинает все более жестко и безапелляционно характеризоваться как диаметрально противоположное смыслу возникновения и характеру функционирования социалистических рабочих поселений и расцениваться как противостоящее направленности советской расселенческой и градостроительной политики. Как следствие, во второй половине 1920-х гг. понятийное содержание города-сада оказывается исключенным из официальной советской градостроительной теории и на долгие годы забытым. К концу 1920-х гг. градостроительная политика окончательно смещает приоритеты от индивидуально-кооперативной к ведомственно-государственной форме возведения поселений возле промышленных предприятий, предельно сужая зону самостоятельности кооперативного движения и тотально подчиняя ее администрации промышленных предприятий, а также отделам коммунального хозяйства на местах. Причина – стремление советских государственных органов, руководящих градостроительной политикой, не допустить в рамках единой системы расселения никакой социально-культурной и территориально-управленческой автономии поселений. Власть прилагает усилия к тому, чтобы создать такую планировочную организацию селитьбы, которая была бы способна обеспечивать контроль над жизнью и производственной деятельностью людей. А самоорганизующиеся, самоуправляемые поселения с демократически избираемыми органами управления, самостоятельно распоряжающимися землей и недвижимостью (подобные говардовским поселкам-садам), кардинально противоречат этой задаче – противостоят концепции принудительной военно– и трудомобилизационной организации населения. Они не позволяют осуществлять в масштабе всей страны плановое перераспределение и закрепление градостроительными средствами на конкретных территориях строго посчитанного количества трудовых ресурсов, объединяемых в виде трудобытовых коллективов (в частности, рабочих и служащих градообразующих предприятий).