Виталий Пенской - «Полоцкий» цикл

Из дошедшего до наших дней описания полоцких фортификаций, датированного 1552 годом, следует, что главное укрепление города, «Верхний замок», периметр которого составлял немногим более километра (204 « городни », каждая длиной от 5 до 6 м), был расположен на « горе высокой самородней межи реками Двиною и Полотою, рублен з дерева соснового в пять стен городни кром веж ». Башен-веж в Верхнем замке было девять:

• Устейская (« с фундаменту в три стены рублена, добра и покрыта »);

• Другая (« вежа добра и покрыта »);

• Освейская (« вежа добра и покрыта »),

• Четвертая;

• Михайловская (« рублена у тры стены, добра и покрыта », в этой башне была сделана калитка с выходом к Полоте);

• Богородицкая (« добра и покрыта »);

• Седьмая (« рублена у тры стены, добра и покрыта »);

• Восьмая, воротная (« в которой ворота ку великому посаду »);

• Софийская, башня, « рублена у тры стены, добра и покрыта ».

Шесть башен (Устейская и Другая, Михайловская и Богородицкая, Седьмая и Восьмая) были расположены попарно, разделенные 3–4 « городнями ». По мнению белорусского археолога С.В. Тарасова, это было сделано преднамеренно: башни прикрывали друг друга и прилегающие участки замковой стены фланкирующим огнем как наиболее слабые места в обороне крепости.

Артиллерию Верхнего замка никак нельзя назвать внушительной. Согласно все той же «Ревизии» 1552 года замковый наряд составляли десять « невелми великих » литых пушек на колесных лафетах, одно « дело великое спижаное », два дела « спижаных » и два кованых железных на колодах и козлах, четыре мортиры, три из которых были отлиты еще при Витовте, пара железных « серпантинов » на колесных лафетах и три — на козлах. Со всем этим хозяйством должны были управляться восемь пушкарей. Помимо этого, гарнизон мог полагаться также на 78 гаковниц (тяжелых мушкетов), а еще в замковом арсенале хранились целых 605 « киев старосвецких железных » — надо полагать, под ними имелись в виду древние ручницы. Против наряда грозного царя это, скажем прямо, не слишком впечатляющий список, даже если принять во внимание, что в августе 1562 года по приказу Сигизмунда в город были отправлены дополнительно еще 20 гаковниц.

К Верхнему замку примыкали укрепления Великого посада, которые, если верить официальной летописной повести о Полоцком походе, были достаточно сильны:

«Острог крепок: а рублен острог и всякими крепостми делан по тому же, — говорилось в летописи, — как и городная стена рублена, да и ров вкрузь острога от Полоты до Двины-реки делан крепок и глубок».

Примерно так же были устроены и укрепления Заполотья — полоцкого посада по ту сторону Полоты. Традиционные деревоземляные фортификации литовского Полоцка, вполне и даже более чем достаточные на случай отражения прихода «лехкой» московской рати, все же были не слишком эффективны против могущественного наряда Ивана Грозного. Тот уже показал свою мощь в ходе третьей осады Казани, обладавшей примерно такими же по конструкции укреплениями.

Об укреплениях задвинских посадов — Екиманского, Островского и Кривцова — практически ничего неизвестно, но можно предположить, что они были ограждены тыном и, возможно, рвом.

Не слишком обнадеживало и состояние полоцкого гарнизона. Изначально он был невелик. Согласно описи 1552 года, в нем постоянно находилось три десятка пехотинцев-драбов, на которых « плат идет з мыта Полоцького », не считая мещан, которые несли караульную и сторожевую службу в замке. В военное время их должны были дополнить местная шляхта со своими людьми (согласно «Ревизии», она должна была выставить 320 « коней »), полоцкие мещане, жившие по магдебургскому праву и обязанные выставлять ратников в случае войны. Например, бурмистр полоцкий Давыд Панков в 1552 году должен был за свой счет снарядить трех « коней ». Другой бурмистр, Мартин Щит — двух « коней », мещане Андрей Горбачович и Борис Алферович — пару « коней ». Всего общим числом с мещан причиталось 47 « коней ». К ним прибавлялись « козаки замку Полоцкого » (шесть « коней »), « слуги панцерные » и « слуги путные » « замъку Полоцкого » (49 « коней »). Еще полсотни « коней » должен был выставить полоцкий епископ.