Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Выводы, сделанные данной группой, позволяют заключить, что о существовании опасных для человека штаммов чумы можно говорить, начиная с конца IV — начала III тыс. д. н. э. Именно в этот период, согласно данным исторических источников, и были зафиксированы: крупные вымирания населения, масштабные миграции народов, основная масса социальных и политических потрясений. Возникновение распространенных во время « Первой и Второй пандемий чумы » штаммов заболевания произошло только в начале I-го тыс. д. н. э. Именно тогда, по предположению членов группы С. Расмуссена, и возникла полная адаптация бактерии Yersinia pestis к блохам и их носителям — синантропическим видам мигрирующих степных грызунов

Более подробный анализ генома средневековой чумы был сделан исследовательской группой Йоханнеса Краузе [Spyrou A.M., Tukhbatova R.I., et al., 2016]. Сравнив данные, полученные из результатов анализа погребений времен « Черной смерти » в Барселоне (Испания), Эльвангене (Германия) и Булгаре (Республика Татарстан, Россия), исследователями были сделаны следующие выводы, что практически все зафиксированные в исторических источниках эпидемии чумы были вызваны одним и тем же штаммом бактерии Yersinia pestis . Радиоуглеродный анализ сопутствующего материала из археологических раскопок (вещественных источников и монет) позволил определить примерный временной промежуток крупных вспышек в вышеуказанных трех городах (Барселона (1300–1420), Булгар (1298–1388), Эльванген (1486–1627)), что в значительной степени коррелируется с данными, указанными в письменных источниках (1362–1363 гг. для булгарских данных) [Spyrou A.M., Tukhbatova R.I., et al., 2016: 875].

Для более глубокого понимания процессов все полученные методом ПЦР данные были сравнены с опубликованными ранее результатами исследований современных проб чумы, полученные в мире и на территории стран бывшего Советского Союза. На основе них исследователями были сделаны выводы:

1) определяющую роль в начале « Черной смерти » сыграли не африканские и южно-китайские, а расположенные восточнее Каспийского моря и связанные с Великим шелковым путем несколько крупных эпидемических очагов;

2) на всем пространстве европейского континента во время Второй пандемии чумы активность проявлял штамм бактерии чумы, имеющий восточное происхождение, то есть пришедший из глубин Центральной Азии по Великому шелковому пути;

3) в распространении эпидемии участвовали не только крысы, но и другие виды степной фауны [Spyrou A.M., Tukhbatova R.I., et al., 2016: 876].

Таким образом, исследовательской группе Й. Краузе, благодаря анализу данных полученных из захоронений г. Булгара, удалось несколько по-иному взглянуть на проблему возникновения и распространения бактерии чумы во время Второй пандемии. Тем самым была создана совершенно иная, чем это принято в западной научной среде, картина распространения « Черной смерти ». Правда для дальнейшего осмысления этого процесса, по признанию членов исследовательской группы, крайне важно получить новые данные с территорий Кавказа и Поволжья, а также продолжить наблюдение за миграционными путями степных грызунов [Spyrou A.M., Tukhbatova R.I., et al., 2016: 880].

Среди наиболее крупных критиков взглядов Й. Краузе можно выделить американского исследователя Монику Г. Грин. Она акцентировала внимание на палеобиологии и филогенетике происхождения бактерии Yersinia pestis [Green M.H., 2015a; Green M.H., 2015b; Green M.H., 2015c]. Исходя в вопросах начала « Черной смерти » из выводов группы Куи Юуна, американский специалист определил важную роль в этом процессе изменения климата, последовавшего после масштабных извержений вулканов. Наиболее крупные из них были зафиксированы в районе 535, 1257 и 1340-х гг. Именно вокруг этих дат современные ученые отметили значительные изменения климата и последующее возникновение крупных пандемий. Прямым примером подобного взаимодействия является климатическое похолодание середины VI в. н. э. и « чума Юстиниана ».

Возможно, аналогичная взаимосвязь существовала между « Черной смертью » и похолоданием начала XIV в. Однако, по мнению М.Г. Грин, это окончательно не снимает вопрос с определением возможного периода активизации формы чумы, распространенной во время Второй пандемии. Исходя из позиции уже упомянутой группы Куи Юуна, американский исследователь определяет возможную дату начала этого процесса около 1268 г.

В вопросе определения времени эволюции бактерии Yersinia pestis из менее опасной для человеческого вида Yersinia pseudotuberculosis , американский исследователь склонялся к временному промежутку 20436–1056 г. д. н. э. Собственно, появление « Черной смерти » было датировано М.Г. Грин временным промежутком между 4394 г. д. н. э. и 510 г. н. э. [Green M.H., 2015b: 35]. При этом было признано, что основными носителями и переносчиками данного заболевания, скорее всего, были как грызуны (дикие белки, крысы, байбаки, суслики), так и другие млекопитающие (овцы, лошади, верблюды). Кроме того, вши наравне с крысиными блохами были признаны американским исследователем одними из возможных переносчиков чумных бактерий. Впрочем, без наличия на пространствах евразийского континента широкой сети торговых путей эпидемия средневековой чумы не достигла бы таких масштабов, а уровень смертности не вырос бы до таких катастрофических величин [Green M.H., 2015b: 32–34].