Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Подробно основные теоретические проблемах осмысления « Черной смерти » попытался осветить С. Конн. В своей статье 2003 г. он очертил основные хронологические рамки данного исторического события [Cohn S.K.Jr., 2003: 98–101]. По его мнению, данная эпидемия зародилась в Индии, Китае и степях России, и к осени 1347 г. она смогла достичь даже самых укромных уголков Европы (о. Гренландия). Однако, это была лишь первая вспышка данной эпидемии. Повторные вспышки последней периодически фиксировались вплоть до конца XVIII–XIX вв. Одной из последних стала унесшая в 1771 г. 100 тыс. человек эпидемия в Москве [Cohn S.K.Jr., 2003: 98].

По признанию самого исследователя, наиболее спорным вопросом в осмыслении эпидемии « Черной смерти » являлся вопрос о скорости распространения заболевания. В наиболее пиковые периоды она смогла преодолеть за 91 день расстояние в 385 км. В то время бубонная чума, даже при наличии современных средств передвижения (реактивная авиация, скоростные поезда, автомобили), сможет продвинуться в год максимум на 12–15 км. При этом, по заключению С. Конна, смертность среди населения во время « Черной смерти » порой достигала 76 %. В то время максимальная смертность от бубонной чумы в Мумбаи в 1903 г. составила всего 0,3 % [Cohn S.K.Jr., 2003: 99]. При этом во время средневековой эпидемии основной массой погибших являлись дети. А так как на ее распространение не влияют ни климатические, ни географические условия, то « Черная смерть » не может считаться заболеванием, вызываемое бактерией Yersinia pestis .

Если говорить о важных последствиях данного исторического события XIV в., то здесь С. Конн склонялся к тому, что в Западной Европе стали наблюдаться: отмена крепостного права; конец эпохи феодализма; переход от официального латинского к « народным » языкам; реформация и формирование современного научного знания; усиление миграционных процессов и сельскохозяйственная революция. Однако, главными последствиями « Черной смерти » явились значительные изменения в психологической и культурной сфере западноевропейского социума. Вместо панического страха перед гневом Божим и борьбы с чужаками (евреями), стала формироваться вера в возможность излечения от данного заболевания. В то же время, было признано, что наиболее страшная по количеству умерших стала европейская вспышка 1360-х гг. Однако, ее восприятие в европейском обществе было куда менее критичным, чем оценка произошедшей в 1346–1352 гг. первой вспышки « Черной смерти ». Именно после второй европейской вспышки был зафиксирован, с одной стороны, рост авторитета людей, способных бороться с данным бедствием — врачей, а с другой стороны, постепенная стабилизация европейских сообществ, вызванная адаптацией человеческого иммунитета к бактериям Yersinia pestis . Данные изменения напрямую способствовали тому, что последующие вспышки эпидемии не так четко проявились в форме социальных потрясений [Cohn S.K.Jr., 2003: 101].

В условиях продолжавшихся в западной научной среде теоретических споров вокруг « Черной смерти », традиционную оценку данного исторического факта попытался отстоять в своей монографии современный норвежский исследователь О.Й. Бенедиктов [Benedictow O.J., 2004]. В ней он поставил под сомнение все выдвинутые в последние годы гипотезы о небактериальном происхождении « Черной смерти ». Базируясь на данных полевых исследований эпидемиологов и современных лабораторных наблюдений генома чумы, норвежский ученый склоняется к бактериологическому происхождению « Черной смерти ». Однако, сам процесс возникновения столь масштабной эпидемии был разнесен им во времени. По мнению О.Й. Бенедиктова, это было напрямую связанно со способностью бактерии Yersinia pestis передавать свой генетический материал. Именно достижение чумой определенного уровня вирулентности в конечном итоге и определило начало новой пандемии [Benedictow O.J., 2004: 21–22]. Доказательством этому являлась активизация основных носителей зараженных блох черных крыс. Именно, через сезонную активность данного синантропического вида грызунов и объясняет норвежский исследователь период хождения эпидемии в Западной Европе (с весны до поздней осени).

Относительно региона происхождения эпидемии « Черной смерти » О.Й. Бенедиктов усматривал сразу три географических района. Первый был локализован им в районе северо-западного побережья Каспийского моря, на Северном Кавказе и полуострове Крым. Второй — восточное побережье Каспийского моря, большая часть среднеазиатских степей, расположенных до восточных берегов о. Балхаш. Третий — Алтай, Монголия, северные районы китайских провинций, Внутренняя Монголия и Маньчжурия [Benedictow O.J., 2004: 45]. Тем самым были подвергнуты критике точки зрения в этом вопросе, строившиеся на воззрениях руководителя международной исследовательской группы китайца Ву Ли-тена и русского археолога Д.А. Хвольсона.