Жорж Дюби - Время соборов

Новые традиции зодчества без труда разрешали помещать каменных правителей поблизости от пророков: они более не принадлежали к разряду святых. Однако даже коленопреклоненных супруг государей нельзя было спутать с женщинами, причисленными к лику святых. Духовный подъем, поставивший в центр образ Девы Марии, сохранил огромную дистанцию, отделявшую изображения Мадонны от изображения всех прочих представительниц женского пола. Однако процесс освобождения от церковного влияния неумолимо продвигался вперед. На пороге XV века, когда восторжествовали светские ценности, женские изображения воссияли во всей красе и сумели занять почетное место рядом с изображениями Богоматери, ставшими гораздо более симпатичными. Скульптор, изваявший статую Изабеллы Баварской, королевы Франции, лишил нежное, соблазнительное тело всякого намека на сверхъестественное. Совершенство, которого он достиг, принадлежит исключительно мирской плоти и мирскому счастью. Он посвятил свою статую женственности.

Воскресшие из царства мертвых, изображенные на буржском тимпане, который был вылеплен в 1275 году, охвачены весенним освободительным порывом. Они появляются, словно первоцветы, между пластин своих гробниц. Скульпторы уже осмелились изобразить не только духовную целеустремленность, но и подчеркнуть элегантную стать и гибкие формы тела. Это было первым решительным открытием. Радость, излучаемая нежными, гладкими и торжествующими телами, чиста. Она исходит от них, славных, освободившихся от зла и пыла земной любви.

Тем не менее это нельзя назвать открытием. Просто художники вспомнили о греко-римской пластике, которая развеяла то, что внушало беспокойство из-за религиозных и социальных запретов: отвращение к обнаженной плоти, навязчивый страх перед грехом, угрызения совести. В последние годы XIII века мотивы античных инталий, изображавших Геркулеса и Эрота спящими под деревом, были воспроизведены на цоколе портала собора Осера. Там нашла свое воплощение физическая красота, полностью лишенная христианской недоверчивости. Постепенно новое видение утверждалось в Центральной Италии. В этом регионе скульпторы и художники в течение всего периода треченто испытывали на себе влияние французской моды. Однако они прекрасно уживались с немыми свидетельствами античного искусства. Мадонны Арнольфо ди Камбио позаимствовали у римских матрон пышные формы, скрыв их под просторными одеждами. К концу XIV века в некоторых рисунках нашли отражение любопытство и более конкретные пути творческого поиска. На одном из таких рисунков, хранящихся в Лувре и приписываемых Джентиле да Фабриано, мы видим списанную с саркофага классическую фигуру Венеры. Итак, утверждаются новые каноны изображения женского тела. Более гибкие и грациозные, чем каноны римских мраморных скульптур, они тем не менее существенно отдаляются от форм, породивших эстетику трубадуров и отточенных при парижском дворе. Менее податливые, более плотские, они пренебрегают душевными сомнениями. Эти каноны утверждаются на пороге соборов при воспроизведении сцены создания Евы. Скульптор, украшавший в первой трети XIV века купол Орвието под руководством Лоренцо Маитани, возможно, посещал великие стройки Франции. Он окунул свою рождающуюся Еву в радость французских садов и в то же время придал ей полноту и силу античных рельефов.

Около 1400 года благодаря художникам, рукой которых водил герцог Иоанн Беррийский, прелести классического вдохновения, исходившего из Италии, соединились с линейным изяществом. Так, в «Райском саду» «Роскошного Часослова» братья Лимбург через обнаженных Адама и Еву безудержно восхваляют радость быть свободным в жизни и наслаждаться ею. Герцог хранил у себя медаль, прославляющую императора Константина, на оборотной стороне которой была аллегория Язычества в образе молодой женщины у подножия увенчанного крестом Источника жизни. Ее тело лишено обманчивых покровов светских украшений. Однако хрупкие члены, маленькие груди, соблазнительный живот придают ему манерную изысканность готических дворов, где куртуазные ритуалы требовали от женского тела прихотливости арабески. И все-таки для Якопо делла Кверча Ева Искушения излучает могущество, а не грациозность. Он прославляет в ее теле первородную мощь матерей-богинь.

В те времена Гиберти задумал создать во Флоренции дверь баптистерия. На этой двери изображено сотворение женщины. Те же ангелы, которые до сих пор возносили к небу одно-единственное тело — тело Богоматери, поддерживают здесь тело внезапно появляющейся Евы. Она наконец спасена, включена в число праведников. Она утверждается. Отныне она принадлежит чистоте и славе. Ее красота взмывает к божественному свету, побеждающему все угрызения совести.