Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Большое же количество названий поселений с корнем от «баскак» В.В. Каргалов связывает с «землевладением монгольских феодалов на Руси». [794]Полагаем, что в этом случае можно говорить об этих пунктах как местах сбора (своза) дани (нечто вроде древнерусских погостов). Ведь баскаки отвечали за сбор налогов. В то же время военных отрядов, тем более больших, на Руси оставлено не было. Как в XIII в., так и в последующем при необходимости наказать тот или иной русский город или князя татары посылали отряд или отряды из Орды. Значит, постоянного контингента войска, как правило, не было. [795]

Татары на Руси были заняты в основном сбором дани. На это и была направлена деятельность баскаков и других чиновников. С этой точки зрения большой интерес представляет ярлык Менгу-Тимура (1267 г.). Ярлык начинается с адресата, и именно там упоминаются баскаки и другие должностные лица: «Слово людьскым баскаком и князем и полъчным князем и к данщиком и к писцем и к мимояздящим послом и к соколником и к пардусником». [796]

В ярлыке, видимо, представлена «вся чиновничья рать», представлявшая на Руси монгольских ханов в первые десятилетия после переписи. И на первом месте стоят баскаки.

Далее упоминаются «князи». Ряд исследователей полагает, что это татарские князья. [797]Но ничто не мешает под ними понимать местных русских князей. Они принимали участие в переписях, видимо, с самого начала были причастны и к сбору дани, но под присмотром баскаков. Таким образом, баскаки и князья — это высшие должностные лица, представлявшие внешнюю власть (баскаки) и местную власть (князья). Им соответствуют категории чиновников рангом пониже: «данщики» и «писцы» и «мимояздящие послы». Переписью и сбором дани соответственно занимались под руководством баскаков «данщики» и «писцы». [798]Могли ли быть «мимояздящие послы» — русскими «чиновниками»? Или эти проезжающие «послы» — монголы, сведений о которых в летописях достаточно. [799]Если монголы, то либо низкого ранга, либо в перечислении стоят не совсем на своем месте: поскольку далее упоминаются только «соколники» и «пардусники». [800]Но «мимояздящими послами» могли быть и княжеские чиновники. В это время и позже на Руси известен проездной суд наместников. «Типологически проездной суд наместников, — пишет В.Д. Назаров, — был ранней формой становления наместничьего, кормленщицкого управления». [801]Не могли ли эти «послы»-«протокормленщики» первоначально использоваться и для сбора дани в пользу монголов? Это вероятно и потому, что институт кормленщиков-наместников на Руси наследовал институту княжеского полюдья. [802]

Если наши предположения верны, [803]то мы имеем указание на существование двух параллельных структур по сбору дани. Вся ли собираемая дань и другие повинности шли татарам, или часть официально отдавалась князьям — это вопрос. [804]Позже — в конце XIII — начале XIV в. — центр тяжести этого параллелизма сместился уже в сторону княжеской составляющей.

Обращаясь к вопросу о баскачестве на Руси, исследователи, как правило, заостряют также внимание на летописном рассказе о баскаке Ахмате, активно действовавшем в 1280-х годах в районе Курска. [805]Созданные им так называемые «Ахматовы слободы» А.Н. Насонов причислил к местам концентрации баскаческих отрядов. [806]На это В.В. Каргалов резонно возразил, что, по летописным известиям, эти слободы представляются «торгово-ремесленными поселениями, куда сбегалось население под защиту баскака», а сами «"Ахматовы слободы" были созданы незаконно и, видимо, в нарушение обычных норм отношений баскаков и местных князей». [807]

На широком фоне взаимоотношений Орды и Руси рассматривает курские события В.А. Кучкин. Он предполагает, что «при передаче (ханами. — Ю.К .) представителям ордынской знати покоренных русских земель имела место определенная административно-территориальная реформа, лишь отчасти считавшаяся с территориальным делением русских княжеств в домонгольское время». И данное «летописное повествование содержит ценный, а в ряде случаев и уникальный материал, позволяющий судить об организации ордынской власти в покоренных русских землях и развитии этих земель в условиях чужеземного господства» в целом, а также «о повседневной практике, обычной деятельности ордынской администрации на Руси, ее взаимоотношениях с местными князьями». [808]

Думается, что в этих, без сомнения, уникальных известиях говорится все-таки не столько о повседневности, сколько об экстремальной ситуации, вызванной конкретными причинами (неурядицами среди как монгольских вельмож, так и русских князей), и в том числе фактором территории, соседствующей с непосредственными владениями Орды. Распространять специфику отношений в этой зоне на все русские земли вряд ли правомерно, хотя, безусловно, какие-то общие черты могли иметь место.