Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Привлекая детали сообщений об этих событиях различных летописей, А.Г. Кузьмин приходит к выводу о существовании единой первоначальной текстовой основы, которую он определяет как «особое Сказание о разорении Рязани Батыем». Это сказание отличается достоверностью, так как, по мнению исследователей, оно представляло собой рассказ непосредственного свидетеля событий. [501]

К Сказанию восходит и такой, считавшийся иными учеными «малоисторичным», источник, как Повесть о разорении Рязани Батыем. А.Г. Кузьмин убедительно доказывает его репрезентативность. Более того, отмечает он, «вполне вероятно, что в основу Повести положен относительно более исправный и полный текст Сказания, нежели известный по летописям». Наряду с этим Повесть «содержит много данных, отражающих легенды и взгляды уже конца XV — начала XVI вв.». [502]

Выводы А.Г. Кузьмина позволяют использовать для реконструкции рязанских событий декабря 1237 г. как летописные, так и внелетописные источники в относительно полном объеме, что, безусловно, дает возможность более адекватного их объяснения.

Итак, «в лето 6746… придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множьство бещисла, акы прузи; и первое пришедше и сташе о Нузле, и взяша ю, и сташа станом ту. И оттоле послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, къ князем рязаньскыми просяче у нихъ десятины во всемь: и в людехъ, и въ князехъ, и въ конихъ, во всяком десятое. Князи же Рязаньстии Гюрги, Инъгворовъ братъ, Олегъ, Романъ Инъгорович, и Муромьскы и Проньскыи, не въпустячи къ градомъ, выехаша противу имъ на Воронажь. И рекоша имъ князи: "олна насъ всехъ не будеть, тоже все то ваше будеть"». [503]

С некоторыми существенными изменениями приведен этот фрагмент в Московском своде XV в. Став «на Онузе», «оттоле послаша послы своя, жену чародеицу и два мужа с нею, ко князем Резаньским, просяще у них десятины во всем, во князех и в людех и в конех, десятое в белых, десятое в вороных, десятое в бурых, десятое в рыжих, десятое в пегих». [504]Как видим, здесь «развит» начальный эпизод.

В то же время Повесть о разорении Рязани Батыем более пространно останавливается на описании деятельности рязанских князей. «Прииде безбожный царь Батый на Русскую землю со множеством вой татарскыми, и ста на реке на Воронеже близ Резанскиа земли. И присла на Резань к великому князю Юрью Ингоревичю Резанскому послы безделны, просяща десятины во всем: во князех и во всяких людех, и во всем. И услыша великий князь Юрьи Ингоревич Резанский приход безбожнаго царя Батыя, и вскоре посла во град Владимер к благоверному к великому князю Георгию Всеволодовичю Владимерскому, прося помощи у него на безбожнаго царя Батыя, или бы сам пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимеръской сам не пошел и на помощь не послал, хотя о собе сам сотворити брань з Батыем. И услыша великий князь Юрьи Ингоревич Резанский, что несть ему помощи от великаго князя Георьгия Всеволодовича Владимерьскаго, и вскоре посла по братью свою по князя Давида Ингоревича Муромского, и по князя Глеба Ингоревича Коломенского, и по князя Олга Краснаго, и по Всеволода Проньского, и по прочии князи. И начаша совещевати, яко нечистиваго подобает утоляти дары». [505]

Так сложилось в историографии, что исследователи монголо-татарского нашествия обычно просто «перешагивали» через многие детали этих событий. [506]Действительно, на первый взгляд здесь много непонятного и «сходу» необъяснимого. Видимо, поэтому историки обращались к ним или фрагментарно, или вообще избегали каких-либо комментариев. Большинство их преследовало цель показать татарское вероломство уже с первых же шагов захватчиков на Русской земле. [507]Сосредоточиваясь на ярких и трагических картинах военного противоборства, они лишь иногда ограничивались некоторыми замечаниями «по поводу». Послы? Но это же разведчики, соглядатаи. «Чародеица»? Да, в монгольском обществе женщине отводилась значительная роль, особенно во внешнеполитических делах.

Все отмеченные объяснения, безусловно, нельзя сбрасывать со счета. Но не предоставляют ли нам источники возможность по-иному взглянуть на ситуацию осени-зимы 1237 г., несколько расширить рамки привычного «воинствующего» подхода к проблеме «Русь и монголы»? Попробуем разобраться.

Главное действующее лицо монгольского посольства, прибывшего в Рязань, безусловно, «жена чародеица». Присутствуют еще «два мужа» — посла, но они — лишь «с нею». Совсем мимо такой экзотической детали пройти было невозможно, поэтому ученые так или иначе ее учитывали. По мнению И.Н. Березина, «монголы послали вперед для переговоров жену чародейку и двух мужей с нею, под которою должно уразуметь шаманку, вероятно вызвавшуюся идти добровольно в неприятельскую землю». [508]Совсем нелестно характеризует нашу «героиню» Д.И. Иловайский: «Батый отправил к Рязанским князьям в виде послов какую-то ведьму с двумя мужами». [509]«Женщина в качестве посла, естественно, могла произвести впечатление "чародеицы"», — пишет А.Г. Кузьмин. [510]Итак, ученые заподозрили некоторую неординарность ситуации. «Женщина» и «шаманка» — вот два пункта, требующие пояснений.