Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

Результаты исследований А.Н. Насонова и Г.А. Федорова-Давыдова и последующих авторов [31] Библиографию см. в недавно вышедшей вторым изданием книге: Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв. Изд. 2-е. СПб., 2003. Одним из достоинств монографии Ю.В. Кривошеева, по нашему мнению, является детальный анализ выводов А.Н. Насонова и, в частности, критика не вполне доказательного вывода о существовании в Северо-Восточной Руси с 1257 г. «военно-политической организации» монголов. (Об ошибочности этого вывода см. также: Егоров В.Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997. № 2. с. 53–54). В то же время работу Ю.В. Кривошеева отличает некоторая концептуальная «заданность», при которой русско-ордынские отношения XIII–XIV вв. автор рассматривает как часть истории доклассовых «городов-государств» (в русле научных взглядов И.Я. Фроянова — ответственного редактора монографии). В нашу задачу не входит разбор сильных и слабых сторон книги Ю.В. Кривошеева, но те выводы ученого, которые относятся к теме нашего исследования, будут проанализированы ниже, в соответствующих главах. заставляют учитывать ордынскую «составляющую» в социально-политической истории русских княжеств XIII–XIV вв. Приходится констатировать, что, во-первых, давление Орды на те или иные регионы приводило к массовому перемещению населения, которое в итоге оседало на окраинах, слабо заселенных прежде, а потому меньше пострадавших от набегов. Во-вторых, Орда, стремясь ослабить возможных противников, поддерживала слабых князей против сильных, что приводило к возникновению и укреплению новых центров, перераспределению княжений внутри Владимирского великого княжества. Наконец, татарские ханы были не только инициаторами и вдохновителями усобиц на Руси, но прежде всего признанным источником власти князей, получавших княжение по ханскому ярлыку. Верховный суверенитет ханов над русскими землями давал возможность легитимно возвышать и низводить князей, передавая им «великий стол» или, напротив, отбирая их исконные владения. Источником княжого права и престолонаследия становилась «воля царева», а причиной принятия того или иного решения — политические расчеты ордынских правителей. Все это в полном объеме довелось испытать и Городецко-Нижегородскому краю.

Процессы перекраивания старых границ на Северо-Востоке Руси, упадка старых и возникновения новых княжеств во второй трети XIII–XIV вв. подробно рассмотрены в исследовании В.А. Кучкина [32] Кучкин В.А . Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. с. 104–124 (Гл. 2 «Изменения в составе княжеств Северо-Восточной Руси в 1238–1300 гг.»); с. 125–314 (Гл. 3–7 — о территориях великих княжеств Владимирского, Тверского, Нижегородского, княжеств Суздальского, Юрьевского, Дмитровского, Галицкого, Стародубского, Ростовского, Углицкого, Ярославского, Моложского и Белозерского в XIV в.). Несколько ранее было издано небольшое учебное пособие: Кизилов Ю.А. Земли и княжества Северо-Восточной Руси в период феодальной раздробленности (XII–XV вв.). Ульяновск, 1982. Однако по уровню поставленных проблем и глубине их анализа это учебное пособие значительно уступает монографии В.А. Кучкина. . Исследование В.А. Кучкина основано на фундаментальной проработке обширного комплекса древнерусских летописей и документальных источников. Учитывалось и родословие князей Северо-Восточной Руси; привлекался не потерявший своего научного значения труд А.В. Экземплярского [33] Экземплярский А.В . Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 гг. Т.I–II. СПб., 1889–1891. , утверждения которого, однако, критически проверены и в ряде случаев уточнены. В итоге В.А. Кучкин наиболее полно и достоверно воссоздал общую картину тех политических процессов, которые происходили на Северо-Востоке Руси в XIII–XIV вв. и привели к изменениям в составе земель великого княжества Владимирского. Основные выводы ученого, поддерживающие и развивающие наблюдения А.Н. Насонова и Г.А. Федорова-Давыдова, прочно вошли в науку: «…В период монгольского господства формирование территории княжеств Северо-Восточной Руси происходило под опосредованным, а иногда и прямым воздействием Орды» [34]. Анализ хронологии монголо-татарских набегов на русские земли показывает, что «удары монголо-татар направлялись прежде всего на Владимир, Переяславль, Суздаль и Юрьев. Разгрому периодически подвергались старые, давно колонизованные и густо населенные районы. Таким образом, подрывалась материальная основа могущества князей Северо-Восточной Руси, особенно старшего из них — великого князя Владимирского, в корне пресекались возможность их усиления, стремление к объединению и отпору завоевателям. Со стороны монголо-татар это была продуманная политика, направленная на сохранение и упрочение своего господства над русскими землями» [35]. Для предмета нашего исследования большое значение имеют отмеченные В.А. Кучкиным по летописным источникам факты разорения монголо-татарами Городца в 1238 г., образования Городецкого княжества между 1263–1282 гг. и политической деятельности городецкого князя Андрея Александровича [36], а также итоговый вывод ученого: «Участие тверского, костромского, городецкого и московского князей в борьбе за владимирское наследие свидетельствует о том, что во второй половине XIII в. уходит в безвозвратное прошлое политическое значение древнейших городов Волго-Окского междуречья… Выгоды географического положения Твери, Костромы, Городца и Москвы, явившиеся результатом демографических изменений в Северо-Восточной Руси, вызванных монголо-татарским игом, несомненно, благоприятствовали тому, что именно эти города в противовес всем остальным смогли успешно претендовать на роль того центра, вокруг которого в будущем смогла бы объединиться вся Северо-Восточная Русь» [37].