Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Страна, куда вели их командиры, была им совершенно незнакома. О том, чтобы таковой она и оставалась, позаботились два раджи. Один, по имени Сасигупта, ранее захватил Бесса, чтобы после обменять его у победителя. Каждый вечер от него приходило в лагерь очередное донесение о том, что ждет их на другом берегу Инда. Сведения такого рода во времена, когда отсутствовали карты местности, могли быть жизненно важными. Раджа сообщал о дорогах, рельефе местности, о воинственных горных племенах и их городах-крепостях, воодушевлял македонян, рассказывая о вечных спорах крупных и мелких князьков, об их взаимной ревности, распрях, о постоянной смене союзников — словом, о том, что могло быть полезным любому завоевателю.

Другой раджа, Таксил Омфис, владел богатым, цветущим княжеством Таксила, расположенным между реками Инд и Гидасп, и, когда македоняне были еще в Согдиане, предложил им союз и воинов для сопровождения, рассчитывая, что его враги станут и врагами Александра. У реки Кофен (ныне река Кабул) он появился во главе колонны из двадцати пяти боевых слонов и с таким огромным отрядом телохранителей, что македоняне, приняв их за нападавших, уже стали спешно перестраиваться в боевые порядки. Таксил также предоставил много ценных сведений об этой стране и людях. Но о чем ни тот, ни другой раджа не подумали, так это о местном климате. Скорее всего, просто сочли данную проблему несущественной. А Индия меж тем была страной муссонных дождей, где иногда количество выпавших осадков могло стать катастрофическим…

В совсем недавно основанной Александрии Кавказской войско Александра значительно поредело: в городе были оставлены нуждавшиеся в уходе раненые, больные, а также осуждаемые всеми трусы и лентяи. На них была возложена задача по дальнейшему строительству, а если потребуется, и обороне города. Одновременно Александр железной рукой осадил и тех, кто до сих пор выполнял этот его приказ спустя рукава. Прежний городской наместник был отстранен от дел и брошен в темницу. Им был перс, уже восьмой по счету из назначенных Александром сатрапов, которых царь вынужден был сместить. И, по-видимому, не последний: когда Александр взглянул в глаза своим подданным-македонянам, он без слов понял, что было у них на уме, только они не решались высказать ему это после Бактры.

Лишь в начале осени двинулись дальше: солдаты были сытыми, отдохнувшими, оснащенными новым оружием; в войсках царило приподнятое настроение, как никогда прежде. Да и природа вокруг — цветущие сады, плодородные поля — способствовала этому. Если Александр торжественно приносил жертву Афине, то все уже знали — он замыслил новый поход. Но перед этим в верховьях Кофена по настоянию раджи войска были разделены. Гефестион и Пердикка получили приказ вместе с половиной гетайров, конными наемниками, частью тяжелой пехоты и обозом отправиться вниз по течению Кабула и любыми средствами усмирить Певкелаотиду (Пешавар). Таксил собирался повести их через Хайбарский перевал, испокон веков служивший плацдармом для нападения на Индию из Центральной Азии (знаменитым, вернее печально знаменитым, он стал в XIX веке, когда там рекой текла кровь солдат и офицеров британского экспедиционного корпуса, направленного для акции умиротворения в Афганистан). На месте слияния Кабула и Инда они должны были начать строительство моста.

Характерной чертой Александра была способность всегда брать на себя наиболее трудную часть операции. Сейчас речь шла о том, чтобы подчинить себе племена Сватского нагорья, Кафиристана и Баюра, поскольку существовала опасность, что они смогут перерезать жизненно важные транспортные пути в Иран. На Александра посыпались бесчисленные предупреждения о том, что рельеф местности здесь создает огромные трудности для развертывания военных действий (водопады, скалистые ущелья), что аспасии и ассакены — народ дикий, что поселения их хорошо укреплены. На деле все оказалось еще сложнее и страшнее. Завязались долгие, безжалостные схватки с воинами племен, которые не знали, что такое сдаться в плен или отдать неприятелю свои жилища, — они, скорее, сжигали их дотла.

У Аригиона Птолемей вынужден был прийти на помощь своему царю: при этом он еще и участвовал в поединке с одним из раджей, был ранен, однако все же сумел убить своего противника. Был ранен и его царь. Когда Александр выдернул стрелу из плеча, к нему подошел один из велеречивых придворных: «Это ихор, о сын Зевса-Аммона!». Александр — как мы уже знаем из Плутарха — напустился на него: «Какой же это божественный сок, дуралей! Обычная кровь…».