Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Ее взятие вылилось в жестокую резню и кровопролитие. Ясно, что это было устроено с целью наказать тех, кто отважился воспротивиться Александру и не сдался, то есть провести очередную акцию устрашения. Пощады не было никому, даже сражавшиеся на стороне македонян индийцы не знали жалости. Как мудро звучат здесь слова раджи Таксила: «С какой стати нам воевать друг с другом, Александр? Ты же пришел не ради того, чтобы отобрать у нас самое необходимое для жизни — пшеницу, воду. Но это единственные ценности, ради которых людям следует браться за оружие. А все то, что мы считаем роскошью — золото, серебро, красавиц, я готов отдать тебе. Не постыжусь и от тебя кое-что принять и буду за это благодарен».

Крупные крепости были взяты, в стратегически важных местах возведены укрепленные пункты, повсюду, где необходимо, оставлены сильные военные гарнизоны, однако племена не переставали возникать откуда-то из горной глуши, навязывая войску Александра «партизанскую войну». Самой крупной их победой было нападение на наместника Александра, Никанора, и его убийство. Они пытались отбить и свои стада, являвшиеся их единственным богатством. Напрасно. Свыше 200.000 коров македоняне согнали, с горных пастбищ в долины: это были «живые запасы продовольствия», на много месяцев избавлявшие войска от необходимости поставлять съестные припасы из Ирана. Пути подвоза имелись лишь до Экбатан, главного опорного пункта, находившегося на расстоянии 3.000 километров (столько, сколько от Гамбурга до Афин). И то, что поставки осуществлялись бесперебойно в условиях горного ландшафта, пустынь, постоянных набегов многочисленных неприятельских племен, — большая заслуга интендантской службы армии Александра.

Решение важнейшей для всех войск проблемы снабжения продовольствием было возложено на самых способных военачальников — таких, как Кратер и Кен. Солдаты не могут сражаться в полную силу, если у них пусто в желудке. То, что нельзя было заготовить, реквизируя припасы на месте, привозилось на вьючных животных. Срок хранения продуктов питания в условиях жары не превышал шести дней. Уже упомянутые «живые запасы продовольствия» — стада — имели один недостаток: они сильно замедляли передвижение войск на марше. Подчас вьючных и упряжных животных вынуждены были забивать, как это было во время первого перехода через Гиндукуш. Но в общем и целом число солдат, умерших от голода, было чрезвычайно незначительным. Подъездные пути представляли собой проложенные еще Великим царем дороги. Они были столь прекрасно обустроены, что порою шутили: не будь этой сети дорог, Александру пришлось бы застрять где-нибудь у Евфрата. Не зря, как пишет Геродот, о гонцах Ахеменидов говорили, что они быстрее птиц. На то, чтобы одолеть 400 километров от Суз до Экбатан (Хамадан), требовалось всего 36 часов (при условии, что они всегда получали свежего коня на перегонах). Письма Олимпиады и наместника Антипатра из далекой Македонии доходили до своих адресатов одновременно со служебными донесениями от сатрапов завоеванных территорий или командиров военных гарнизонов. Сами македоняне и греки ничего не сделали для дорожного строительства. Они и пальцем не прикоснулись ни к единому камню, не перевезли ни одну из телег, не срубили ни одного дерева — в отличие от римлян, которые с помощью своих дорог завоевали мировое господство.

А вот жителей одного из городов в северо-восточной части сегодняшнего Пакистана Александр не только пощадил, но даже проявил к ним особую, невиданную благосклонность. Греки называли это поселение «Ниса». Когда его жители отправили к македонянам своих посланцев, все присутствовавшие в шатре царя не могли сдержать удивления: рослые, светлокожие, светловолосые, эти люди резко отличались от всех рядом живущих. В незапамятные времена они пришли сюда издалека, предводимые богом, и с тех пор всегда жили свободными и ни у кого не были в подчинении. «Царь, мы обращаемся к тебе с просьбой сохранить нам независимость именем того бога», — объявили они. Александр не спешил с ответом, но, когда они повели его к поросшим лавром, оливами и плющом холмам, изменил свое мнение. Бог, которого они упоминали и называли «Шива», не мог быть никем иным, как Дионисом, иначе откуда плющ, который они больше нигде в Индии не видели, и эти, так напоминавшие родную Грецию, виноградники на холмах?!

Насколько глубоко греки и македоняне страдали от тоски по дому, свидетельствует тот факт, что один только вид Hedera helix (который даже в Вавилоне расти не пожелал) вверг их в состояние эйфории! Они плели венки из плюща, справляли в лесах праздники Диониса, возводили алтари; многие из царского окружения словно помешались на боге вина и впали в вакхическое безумие. Размахивая обвитым виноградными листьями шестом, они, шатаясь, двигались по лесу, словно Дионис в сопровождении Силена и олицетворяющего плодородие Сатира. И во главе их стоял сам царь.