Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

Клеомен с самого начала действовал более решительно, чем Агис. Убийство эфоров и изгнание потенциальных оппонентов, видимо, произвели глубочайшее впечатление на спартанскую элиту и показали решимость царя идти до конца. Поэтому, в отличие от Агиса (Plut. Agis 9. 3–6), Клеомен мог себе позволить не тратить время и силы на убеждение богачей. Он просто настоятельно рекомендовал им расстаться с частью своего имущества. Это было предложение, от которого никто не посмел отказаться. Точно так же Набис в 195 г. будет «выбивать» из богатых граждан деньги для своей армии (Polyb. ХIII. 7). Клеомен, подобно Набису, не лишая состоятельных граждан всей собственности, по-видимому, оставлял за собой право и в дальнейшем их эксплуатировать. Создав земельные и денежные ресурсы, Клеомен приступил к реализации своих проектов.

По-видимому, после гибели Агиса даже кассация долгов, им проведенная, была аннулирована, и Клеомену пришлось начинать все заново. С редкой последовательностью он взялся за осуществление всего комплекса реформ своего предшественника, не изменив, по существу, даже числа новых граждан [344].

К сожалению, в жизнеописании Клеомена крайне мало сказано о ходе реформ. Отчасти это объясняется особенностями жанра: для Плутарха реформаторская деятельность Клеомена, по-видимому, не представляла особою интереса. Жизнь Клеомена как крупного военачальника и талантливого политика была наполнена интереснейшими событиями и удивительными поворотами судьбы. Об этом в основном и повествует Плутарх. Еще одна причина пропуска реформаторского цикла — нежелание Плутарха повторяться. В биографии Агиса, лишенной военной компоненты, Плутарх как раз подробно излагает его борьбу за осуществление социальных проектов. Воспринимая реформы Клеомена как дубль, как вторую после Агиса попытку кардинальной перестройки спартанского общества, Плутарх останавливается на них только ad hoc в связи с новыми принципами комплектования армии.

Что касается Полибия, то он полностью игнорировал реформаторскую деятельность Клеомена, и, как полагает Б. Шимрон, вполне сознательно [345]. Полибию не хотелось признавать, что Клеомен добился успеха в реализации своих реформ и восстановил, по крайней мере на время, ликургову конституцию, которой ахейский историк так восхищался. У Полибия сформировалось решительно негативное отношение к реформаторской деятельности Клеомена в том числе под влиянием событий II века. Он смотрел на Клеомена как на идейного предшественника Набиса — спартанского тирана и социального реформатора, угрожавшего Ахейской лиге. Клеомена по аналогии с Набисом Полибий также считал тираном (II. 47. 3; IV. 81. 14; IX. 23. 3; 29. 8; 36. 4). По мнению Б. Шимрона, если бы Полибий сообщил о реформах, он не смог бы назвать Клеомена тираном из-за близкого сходства его реформ с древней конституцией Спарты, которая вызывала такие симпатии у самого Полибия [346].

Обратимся к самим реформам, насколько мы можем восстановить их на основании очень скудной информации Плутарха.

Предложенные Клеоменом реформы были радикального свойства. По-видимому, две основные социально-экономические реформы — перераспределение земли и отмена долгов — были осуществлены практически одновременно. Что касается долгов, то Плутарх говорит, что Клеомен собирался их отменить, но оставляет без внимания ключевую деталь — реализовал ли царь свое намерение. Однако современные ученые, как правило, не сомневаются, что долги были аннулированы [347]. Это в истории Спарты второй случай отмены долгов. Первый имел место в 242 г., когда по приказу Агиса все заемные документы были сожжены на рыночной площади (Plut. Agis 13. 3–4). С тех пор прошло 15 лет. Даже если старые кредиторы после казни Агиса и не смогли добиться восстановления долговых обязательств, за полтора десятилетия выросла целая армия должников, снова требовавших аннулировать их долги [348].

Клеомен не совершил ошибки Агиса и не затянул с земельной реформой. Плутарх, не вдаваясь в подробности, сообщает только, что «земля была поделена» (Cleom. II. 2), и далее обращается уже к военной реформе: «Пополнив число граждан самыми достойными из периеков, он создал четырехтысячный отряд тяжелой пехоты, научил этих воинов биться вместо копья сариссой, держа ее обеими руками, и заменил съемную рукоять щита ремнем, натянутым из края в край» (11. З) [349]. В этой фразе логическое ударение делается на военной реформе Клеомена, а вовсе не на его социальных новациях, которые упоминаются лишь мимоходом.