Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

В начале своей речи Клеомен постарался успокоить сограждан и объяснить им причину применения силы по отношению к эфорам. Для своего оправдания он прибег к тщательно отобранным историческим реминисценциям. Он уверял сограждан, что эфорат — это поздний институт, не освященный авторитетом Ликурга, а следовательно, незаконный и губительный для Спарты и ее царей [342]. Будучи потомком царя Павсания, Клеомен в своей речи, вероятно, использовал памфлет своего предка об узурпации власти эфорами (Arist. Pol. V. 1. 5. 1301 b 17–21; Ephor. ap. Strab. Vin. 5.5. p. 366 = Fgrffist 70 F 118). Bar часть речи Клеомена, непосредственно касающаяся эфоров: «... соблюдай они хоть какую-то воздержность, лучше было бы их терпеть, но коль скоро незаконно присвоенной силой они подрывают и упраздняют древнюю власть, изгоняя одних царей, убивая без суда других и запугивая угрозами каждого, кто мечтает узреть Спарту вновь обретшей самое прекрасное, поистине божественное устройство, — это совершенно непереносимо» (Plut. Cleom. 10. 6–7). Говоря об эфорах как убийцах царей, он, конечно, намекал на активное участие эфоров в казни царя Агиса в 241 г. Об этой сравнительно недавней истории прекрасно помнили в Спарте. Таким образом, уничтожение эфората трактовалось Клеоменом как возвращение к золотому веку Ликурга и как очищение Спарты от той скверны, которая завелась здесь после великого законодателя. Как видно, идеология реформаторского движения Клеомена была во многом основана на «спартанском конституционном фольклоре».

Свои насильственные действия Клеомен объяснял и оправдывал тем, что иначе невозможно было «избавить Лакедемон от занесенных извне недугов — роскоши, расточительности, долгов, ростовщичества и двух еще более застарелых язв — бедности и богатства» (Plut. Cleom. 10. 7). Это уже программная речь. Клеомен от самооправдания переходит к тому, что могло наиболее заинтересовать его слушателей, — к обещаниям социального характера.

На том же собрании Клеомен представил слушателям свой проект реформ: «А для блага остальных я поделю всю землю поровну, освобожу должников от их долгов и устрою проверку и отбор чужеземцев, чтобы лучшие из них стали гражданами Спарты и с оружием в руках оберегали наш город…» (Plut Cleom. 10. 11). Перед нами программа Клеомена, очень близкая по своему содержанию к ретре Лисандра/Агиса (Plut. Agis 8). Все пункты этой программы носят ярко выраженный демократический характер. Как и Агис (Agis 7. 3), Клеомен обещал «с помощью равенства возродить Спарту» (Cleom. 7. 1), имея в виду сделать всех граждан равными в социально-экономическом и политическом отношении. Речь Клеомена, конечно, с энтузиазмом была встречена всеми присутствующими на народном собрании. Граждан мог насторожить только один пункт — предложение даровать гражданские права метекам (иностранцам) на условиях военной службы. Но Клеомен, конечно, объяснил такую непопулярную в глазах граждан меру необходимостью создать большую боеспособную армию.

Для осуществления реформ, особенно военной, нужны были большие средства. Клеомен такими денежными ресурсами не обладал. Он, конечно, был очень богатым человеком, как любой спартанский царь эллинистической эпохи, но не настолько, чтобы взять все расходы на себя… Клеомен действовал более решительно, чем царь Агис, обратившийся за материальной помощью только к своим родственникам и ближайшим друзьям (Plut. Agis 9. 5–6). Но даже Клеомен не решился на такую радикальную меру, как конфискация у граждан их движимой и недвижимой собственности. Эта акция не входила в его планы и не являлась частью его реформ. Он ограничился только конфискацией имущества изгнанников, да и то с некоторыми оговорками (Plut. Cleom. 11. 2–3). Что касается оставшихся в Спарте имущих граждан, он решил «в рабочем порядке» заставить их отдать значительную часть своего состояния в фонд реформ, не прибегая при этом к насильственной конфискации. Для облегчения непопулярной меры Клеомен, подобно Агису (Plut. Agis 9. 5), начал с себя. Он первым внес в государственную казну собственные средства, скорее всего, огромные [343]. То же самое сделали его ближайшие друзья и родственники, включая мать и отчима (Plut. Cleom. 11. 1). Но, по-видимому, для большей части граждан эти пожертвования были отнюдь не добровольными. Плутарх на этот счет ничего не сообщает, но его фраза, что «затем и все остальные граждане» поступили так же (11. 1–2), наводит на мысль, что Клеомен обязал всех оставшихся в городе состоятельных спартиатов внесли определенные средства в государственную казну.