Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Страхи эти, как правило, оказывались не напрасными: знаниями Паша не блистал.

В тот же день, 28 августа, Достоевский пишет брату Николаю: «Был ли у тебя Паша и не слыхал ли ты об нём чего, Коля, то есть о том, как он себя держит без меня и чем занимается? Что услышишь, напиши мне откровенно. Боюсь я, что он избалуется без меня» [1010]. «Избалуется» – это совсем иное, чем «умно балуем» в детстве, как некогда с умилением писала о том сестре Варваре Мария Дмитриевна. Отчим опасается, что без его догляда в подростке возобладают дурные наклонности. Тем более что на квартире, снимаемой Достоевским, мальчик в отсутствие хозяина предоставлен сам себе, а предполагаемая опёка Родевича, как мы убедились, весьма своеобычна. «Да наставляйте, голубчик, Пашу, – пишет он свояченице, В. Д. Констант. – Напишите, что говорит о нём Родевич, если что услышите. Беспокоит меня Паша ужасно» [1011].

Между тем ещё жива мать отрока, Марья Дмитриевна. Но поскольку Петербург не самое лучшее место для чахоточных больных, она отправлена во Владимир (который, впрочем, тоже не Ялта). И жить М. Д. Исаевой (во втором браке – Достоевской) остаётся менее года.

Точнее – до будущей весны.

Осенью 1863 г. Достоевский перевозит жену из Владимира в Москву и помещает вблизи семейства сестры Веры Михайловны, чей муж, доктор А. П. Иванов, будет наблюдать больную. Автор «Белых ночей» – старый москвич: на время он вновь переселяется из Петербурга в первопрестольную. Он останется с женой до последнего дня.

В самом конце года Достоевский везёт 16-летнего Пашу к умирающей матери. Однако вскоре сын высылается обратно в Петербург – «несколько раньше, чем, может быть, сам рассчитывал». В письме к В. Д. Констант Достоевский так объясняет причины высылки: «Он не произвёл здесь того эффекта, на который, видимо, надеялся. Случилось то, что я предвидел и ему предсказывал, а именно: он был довольно несносен Марье Дмитриевне. Легкомыслен он чрезвычайно, и, разумеется, неуменье вести себя с очень больною Марьей Дмитриевной ( при всех его стараниях ) тому причиною». Мать, давно не видавшая единственного сына, отнюдь не пытается удержать его подле себя. «Впрочем, – добавляет Достоевский, – Марья Дмитриевна от болезни стала раздражительна до последней степени. Ей несравненно хуже, чем как было в ноябре, так что я серьёзно опасаюсь за весну. Жалко её мне ужасно, и вообще, жизнь моя здесь не красна. Но, кажется, я необходим для неё и потому остаюсь» [1012].

Он остаётся, потому что – необходим. Но необходим он и брату Михаилу Михайловичу, который в Петербурге бьётся за разрешение нового журнала взамен запрещённого «Времени» и для которого присутствие, а главное, сотрудничество младшего брата бесценно. И младший брат понимает это. Он пишет для «Эпохи» «Записки из подполья» – повесть по замыслу и исполнению совершенно небывалую, не подозревая при этом, что производит геологический переворот во всей мировой словесности. Меж тем рядом умирает жена – «умирает буквально». Но необходим он и Паше, которого не в силах перенести родная мать и который невесть чем занимается в Петербурге. «Ради Бога, голубчик, Варвара Дмитриевна, хоть очень изредка , нисколько не утруждая себя, наблюдайте отчасти с Пашей. Денег ему выдано столько, сколько надо, и, я думаю, он нуждаться не будет. Но если я запоздаю, то не оставьте его» [1013].

«Не оставьте его» – вот лейтмотив его просьб к петербургским родным и знакомым. Разрываясь между Москвой и Петербургом, между умирающей Марьей Дмитриевной и возрождающейся на развалинах «Времени» «Эпохой», он чувствует себя ответственным за семью, которая, собственно, тоже пребывает в руинах. «Не слыхал ли чего о Паше? – вопрошает он брата Михаила Михайловича. – Кроме одного письма – ничего не написал, а я велел каждую неделю. Что с ним делается, как он живет? Ради Бога, урвись как-нибудь или поговорить с ним, или пошли к нему на квартиру, что там делается? Это негодяй какой-то!» [1014]Он пытается управлять судьбой пасынка на расстоянии – при помощи брата, Родевича, Варвары Дмитриевны и др. С самим же предметом своих забот он строг или, по крайней мере, желает выглядеть таковым.

Он жёстко выговаривает Паше за то, что, взяв для передачи Михаилу Михайловичу довольно значительную сумму – 545 рублей, – тот «не почёл за нужное» уведомить его, Достоевского, об исполнении этой деликатной комиссии (небрежность тем более непростительная, что деньги эти – часть долга, взятого у Литературного фонда для поездки за границу). Он говорит, что Паша был обязан немедленно известить его, потому что «об деньгах нельзя не уведомлять», что это невежливо и т. д. Он требует, чтобы Паша не ленился, не манкировал своими корреспондентскими обязанностями, а подробно описывал всё, что происходит с ним в его самостоятельной жизни. «Письма пиши аккуратно каждую неделю. Не то будет худо, Паша» [1015].