Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Решительное вмешательство Рима, какова бы ни была его точная мотивация, преимущественно способствовало немедленной выгоде Ахейского союза, который со времени его создания в 280 г. превратился в одно из двух самых могущественных объединений греческих городов, вторым был Этолийский союз.

Спарта и Ахея были врагами со времен Клеомена III, и, руководствуясь привычным принципом: враг моего врага — мой друг, Спарта и Этолия стали союзниками. Однако по иронии судьбы именно Этолия субсидировала расправу с Набисом в 192 г., потому что боялась его ненадежности. Но и Спарта, и Этолия были только игрушками в руках Ахеи, которая в 192 г. с помощью Филопимена насильно включила Спарту в Ахейский союз. Это было унижение и шок невероятного для Спарты масштаба. Когда-то, и не так уж давно, все еще оставаясь силой, с которой надо было считаться, по крайней мере в пелопоннесской политике, Спарта теперь оказалась в одинаковом положении с самым незаметным членом Ахейского союза. Ее независимость, высоко ценимая составляющая свободы, столь дорогой сердцу греков, подошла к концу. Через четыре года в 188 г. Филопимен завершил унижение с помощью радикальной внутренней реформы в полном противоречии с сущностью реформ, проведенных Агисом, Клеоменом и до некоторой степени Набисом. Он ликвидировал законодательство Ликурга, что бы оно теперь ни означало, и, в известном смысле последовательно, разрушил спартанскую антиликургову новую городскую стену.

В Спарте теперь в определенном смысле было два хозяина — Ахея и Рим. В следующем десятилетии происходило бесконечное дипломатическое маневрирование между Южной Грецией и Римом, так как различные группы спартанских изгнанников вопреки жесткой ахейской оппозиции пытались убедить римский Сенат вернуть их и восстановить некоторое подобие ликурговой Спарты (но включая и городскую стену). В конце концов, около 180–179 гг., проблема изгнания была решена, городская стена вновь отстроена, но возрождение предполагаемой ликурговой Спарты в любом виде должно было подождать намного дольше, по крайней мере, до широкой римской колонизации Южной Греции в 146 г. Между тем зимой 168/67 гг. произошло наиболее значительное событие. Выдающийся римский полководец Л. Эмилий Павел летом 168 г. нанес поражение царю Македонии Филиппу V в битве при Пидне. Следующей зимой он значительно продвинулся в глубь Греции, частично с целью того, что мы могли бы назвать культурным туризмом. Важнейшей остановкой на своем пути он назвал Спарту, потому что, как он сообщил, хотел отдать дань уважения унаследованному от предков спартанскому образу жизни. Но в действительности от особого стиля одежды и мужской прически осталось немногое. Однако возможно, что именно визит Павла стал ключевым стимулом для последующих решительных усилий спартанцев по превращению города в своего рода тематический парк, музей их когда-то славного прошлого для привлечения культурных туристов, подобных Павлу, и для того чтобы утвердиться под эллинским солнцем на культурной, а не на военной и политической почве.

Спарта, как это воспринималось, страдала из-за своей зависимости от Ахейи. Ахейя, со своей стороны, страдала из-за римского наказания за то, что встала на сторону Филиппа Македонского в войне с Римом. Это повлекло насильственную передачу Риму и Италии 1000 известных ахейцев в качестве заложников, среди которых был и Полибий. Именно проблема спартанской независимости от Ахейи вновь ввергла Ахейю в конфликт со Спартой и в связи с этим в конфликт с Римом и привела к ее окончательному поражению в период между 152 и 146 гг., который Полибий (наконец вернувшийся на родину в 150 г. и с этого времени ставший сторонником Рима) презрительно назвал временем «неразберихи и беспорядка». В 148 г. Спарта, теперь под крепким руководством Меналкида (подходяще названного словосочетанием греческих слов «могущество» и «сила»), в итоге вышла из Ахейского союза, оставив его в стороне, когда ахейцы, в свою очередь, устроили восстание против Рима, которое с римской точки зрения называлось Ахейской войной.

Эта война завершилась в 146 г. решительной победой Л. Муммия и страшными репрессиями против мятежников. Спарта, напротив, вышла из конфликта довольно удачно. Независимость от теперь несуществующего Ахейского союза была, разумеется, заменена подчинением Риму, общему сюзерену Греции, но в городе сохранилась нетронутой отстроенная стена и, вероятно, теперь была завершена ограниченная реставрация «ликурговых» институтов. Это касалось прежде всего системы Агогэ, и большинство сохранившихся свидетельств, особенно надписи из святилища Орфии на Эвроте, относятся к Агогэ периода после 146 г. Тем не менее Спарта теперь превратилась в подобный всем остальным город-государство, более или менее ограниченный в своих непосредственных пределах на Спартанской равнине, так как, конечно же, была лишена последних из периэков, возможно, за исключением района Белминатис в верховьях долины Эврота, и даже на Спартанской равнине, по-видимому, вскоре исчезли остатки илотов. Собственно, можно сказать, что здесь зародилась римская Спарта, и это была совершенно другая Спарта, совершенно иной город по сравнению с его эллинским, классическим и архаическим прошлым.