Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Последним источником неприятностей Демарата был тот факт, что его отец Аристон сначала отрекся от него, потому что он родился уже через семь месяцев после того, как Аристон женился и впервые переспал с его матерью, и поэтому не мог быть законнорожденным. Мать, о которой идет здесь речь, была той самой прекрасной женщиной, некрасивой в детстве, но которую якобы сделала красавицей сама Елена и которая затем была похищена царем Аристоном у его лучшего друга. Имя матери никогда не разглашалось, что весьма характерно для древнегреческих сообщений о делах женщин, так как считалось знаком уважения не упоминать имя почтенной женщины в присутствии мужчин, не связанных с ней родственными связями, но, разумеется, вполне могли упоминать в качестве исключения женщин из царских домов, и вообще спартанские женщины часто становились объектом нападок враждебно настроенных неспартанских источников.

Однако Геродот далек от проявления враждебности по отношению к матери Демарата, он описывает ее очень тепло и положительно, сочинив для нее длинное объяснение с Демаратом. Вынужденная под присягой сказать ему правду, держа внутренности жертвенного животного, напоминающие ей, что она дает клятву, она сообщила Демарату тайну его рождения. Он был зачат, сказала она своему сыну, на третью ночь (благоприятное число) после того, как Аристон привел ее в свой дом в качестве невесты, однако она не могла быть абсолютно уверена, что его отцом был Аристон, так как этой же ночью ее посетил призрак, который позже оказался местным героем Астрабакусом (ему был посвящен храм как раз напротив ворот внутреннего двора). Таким образом, Демарат был сыном либо Аристона, либо Астрабакуса.

Это, вероятно, была не слишком утешительная новость для Демарата. С другой стороны, его мать смогла прояснить тайну его семимесячного рождения, в отношении которого Аристон проявлял такое недоверие. Мужчины, сказала его мать, просто невежественны в таких делах, не каждого ребенка вынашивают полный десятимесячный срок (по греческому исчислению, мы бы сказали девять месяцев). Однако она не сказала, как редко выживают преждевременно родившиеся дети, а в Древней Греции дети, даже родившиеся в срок, выживали далеко не всегда. Она же действительно не сказала об этом, и, что интересно, Демарата было разрешено вырастить, хотя Аристон поклялся, что это не его ребенок. Вероятно, спартанские власти, возможно, эфоры или Герусия, могли бы что-то сказать по этому поводу, как мы знаем, они вмешались в недавнее дело с временной неудачей рождения сына и наследника царя Анаксандрида из рода Агиадов. Имя, которое дали Демарату, буквально означает «любимый народом ( damos )», возможно, таким образом мать пыталась внушить его отцу любовь к сыну.

Так как Демарату сохранили жизнь, а у Аристона, насколько мы знаем, не было другого сына, его как наследника трона Эврипонтидов, вероятно, освободили, так же как и Клеомена, его коллегу из дома Агиадов, от прохождения через систему Агогэ. Следующее, что мы знаем о нем, касается времени, когда он достиг брачного возраста, вероятно приблизительно 25 лет или около того. Проявив себя истинным сыном своего коварного отца, похитившего невесту у лучшего друга, Демарат украл невесту у дальнего родственника. Интересующую нас даму звали Перкала, она была дочерью Хилона, так что тут, вероятно, была поставлена на карту изрядная доля политического престижа и влияния вдобавок к чисто личному соперничеству. Демарат, как сообщает Геродот:

Смелым ударом опередил соперника и

Женился, силой уведя ее.

Во всех спартанских браках имитированное или символическое насилие было частью нормальной процедуры, но, по-видимому, Демарат, что было необычно, в буквальном смысле совершил насилие. Его соперником был Леотихид, и именно им Клеомен заменил Демарата после его низложения.

Затем Демарат вновь появляется в повествовании Геродота во время борьбы с Афинами в качестве соправителя Клеомена, или, скорее, царя-антипода. Именно Демарат, как мы видели, встав на сторону коринфян, когда они возражали против антиафинской миссии или, по крайней мере, против того, как она проводилась около 506 г., обеспечил ее катастрофический провал. После этого Клеомен и Демарат стали смертельными личными, как и политическими, врагами, но, по-видимому, в этом противоборстве победу всегда одерживал Клеомен. Во всяком случае, именно он, а не Демарат, всегда играл главную роль при принятии важных решений. Поэтому мы легко можем представить одержимость Демарата жаждой мести. В 494 г. он, вероятно, решил, что наконец пришло его время.