Владимир Фромер - Ошибка Нострадамуса

Второй жертвой стал архитектор Мирон Мержанов — веселый жизнерадостный человек, с которым девочки очень подружились. Однажды ночью пришли и за ним.

— Надя, не верь ничему плохому обо мне, — успел сказать он, когда его уводили. — Я ни в чем не виноват.

Тимоша заплакала: — Знаю. Это я всем приношу несчастье. Мне нельзя никого в дом приводить. Я роковая женщина.

Были и другие осмеливавшиеся ухаживать за Тимошей. Все сгинули…

Так и прожила она в одиночестве до самой смерти в доме на Малой Никитской, где ей выделили три комнаты. Умерла Тимоша в 1971 году во сне, от сердечного приступа, в возрасте 69 лет.

Еще в двадцатые годы Горький был объявлен основоположником советской литературы и отцом социалистического реализма. И то и другое пропагандистская ложь. За все годы своей жизни в СССР Горький не создал ни одного произведения о «лучезарной» советской действительности. В 1930 году он писал В. Вересаеву: «Романа из современной жизни я не пишу, а затеял роман от 80-х годов до 1918 года. Кажется, это будет нечто подобное хронике, а не роман. Очень хочется мне научиться писать хорошо. Огорчаюсь».

И в дальнейшем он описывал в своих повестях и рассказах советского периода только жизнь в дореволюционной России.

Горький хоть и говорил что-то о социалистическом реализме, но придавал ему совершенно иной смысл, чем партийные бонзы. Произведения таких зубров социалистического реализма, как Фадеев, Гладков, Панферов, ему явно не нравились. Хвалил же он произведения Тынянова, Олеши, Федина, Слонимского, Бабеля, которые уж никак в рамки соцреализма не вписывались. Плакал от восторга, читая рассказы своего врага Бунина, и призывал пролетарских писателей учиться мастерству у этой «белогвардейской сволочи».

Образцом соцреализма официальные критики обычно называют повесть Горького «Мать», написанную еще в 1906 году. Но сам Горький в 1933 году говорил другу своей молодости В. А. Десницкому: «„Мать“ книга действительно плохая, написанная в состоянии запальчивости и раздражения».

В своей страшной судьбе Горький повинен сам. Он сам позволил чуждым его артистической натуре силам вмешаться не только в его жизнь, но даже в его смерть. Но умер он мужественно, как застегнутый на все пуговицы капитан на мостике тонущего корабля.

Сталину, великому фальсификатору истории, было важно представить Горького жертвой убийц из троцкистско-зиновьевского блока не только для возбуждения народного гнева против оппозиционеров, но и для укрепления собственного престижа. Поэтому все обвиняемые на третьем Московском процессе говорили о Горьком не только как о близком друге Сталина, но и как о горячем стороннике сталинской политики. Так ковалась легенда о нерушимой дружбе «великого революционера» и «великого гуманиста».

Задолго до смерти Горького, Сталин пытался привлечь его на свою сторону, сделать своим союзником. Слухи о неподкупности Горького его не смущали. Он был убежден, что человеческой неподкупности не бывает. Просто у каждого своя цена.

В 1928 году советский пропагандистский аппарат начал всесоюзную кампанию за возвращение Горького в СССР. Советские писатели и инженеры, крестьяне и рабочие и даже юные пионеры засыпали Горького письмами, в которых спрашивали любимого писателя, почему он предпочитает жить в фашистской Италии, а не в СССР, среди русского народа, который его так любит.

И Горький вернулся в Москву. Вначале все шло замечательно. Сталин задействовал программу задабривания нужного ему человека. В его полное распоряжение были предоставлены две виллы — одна в Горках, вторая в Крыму. Снабжение писателя всем необходимым было поручено специальному отделу НКВД, которое отвечало также за обеспечение Сталина и членов Политбюро. Малейшие желания Горького угадывались на лету и тут же исполнялись. Для поездок в Крым и за границу Горькому был выделен специально оборудованный вагон. Вокруг его вилл посадили его любимые цветы. Особые папиросы, которые он курил, заказывались для него в Египте. Любая интересовавшая его книга доставлялась ему по первому требованию из любой страны.

Поздравить Горького с возвращением на родину явились все члены Политбюро во главе со Сталиным. Был накрыт праздничный стол. Сталин поднял бокал, и все выпили за здоровье классика. Повернувшись к Горькому, Сталин произнес:

— А у нас для вас сюрприз, Алексей Максимович. Мы тут с товарищами подумали и решили переименовать Нижний Новгород в Горький.