Збигнев Залуский - Сорок четвертый

«— Мы имеем дело с пунктом Б, вариант II: «Польско-советские отношения не восстановлены. Вступление советских войск предшествует вооруженному выступлению против немцев в соответствии с пунктом А II».

— Пункт А II предписывает: «Правительство призывает страну к усиленным саботажно-диверсионным действиям против немцев». Однако операция в этом случае имеет только политический, демонстративный и оборонительный характер…

— Пункт Б II предусматривает далее: «Польское правительство заявляет объединенным нациям протест против нарушения — в результате вступления советских войск на территорию Польши без согласования с польским правительством — польского суверенитета, информируя одновременно, что страна не будет сотрудничать с Советским Союзом».

Самоотверженные граждане, лояльные и дисциплинированные солдаты ехали, чтобы в меру своего разумения, опыта и воли реализовать ту концепцию власти, которую они считали единственно возможной и единственно правильной. Один из них, до конца верный своему как патриотическому, солдатскому, так и офицерскому долгу, трагически погибнет в бою с немцами. Другому, тяжело раненному, придется еще многое пережить, прежде чем история скорректирует концепцию и, воздав должное борьбе, продемонстрирует тщетность замысла, который в то время казался им единственно правильным и спасительным. Люди глубокого патриотизма, личной самоотверженности и гражданской честности, они ничего не знали о плане, зревшем в канцелярии Гитлера. Не знали текста, который переводился с немецкого на русский и печатался в типографиях геббельсовского министерства пропаганды в миллионах экземпляров. Они не знали, что это обращение-листовку будут разбрасывать с немецких самолетов над двигающимися на запад колоннами советских войск как раз в тот момент, когда командиры отрядов Армии Крайовой будут согласно приказу своего командования после боев с немецкими арьергардами демонстрировать перед наступающими советскими колоннами свою политическую враждебность и заявлять от имени своего правительства официальные протесты советским властям.

Немецкое обращение, адресованное «на пороге Европы» советским солдатам, гласило:

«Красноармейцы! Читайте, осознавайте и разоблачайте обман. Вы уже достигли и частично перешли границы Советского Союза. Но разве сталинская «великая отечественная война» закончилась? Нет. Вас заставляют сражаться, наступать, умирать и становиться калеками. Разве не в этом смысл секретных приказов Сталина продолжать войну в целях полного подчинения Германии и Европы? Если вы не хотите поверить в это, спросите своих командиров, действительно ли вы призваны для «защиты границ Советского Союза», которые вы ведь частично уже перешли? Красноармейцы! Вот что означает эта безумная цель, к которой стремится Сталин, для вас:

1) Страны, которым грозит опасность, подымутся всеми своими силами и создадут мощное всенародное ополчение. Для вас это будет означать продолжение войны еще на несколько лет, пока не будет полностью уничтожен жидобольшевизм.

2) Как и в прошлом, вас ожидают огромные кровавые потери, о размерах которых вы знаете лучше, чем кто бы то ни было.

3) Конфликт с вашими союзниками. Уже три года ваши союзники обманывают вас, чтобы вы продолжали борьбу, они ведь еще в 1941 году обещали вам второй фронт. В течение трех лет вы в одиночестве проливаете свою кровь за интересы капиталистов, которые хотят уничтожить как Россию, так и Германию.

Верите ли вы, что англо-американцы в самом деле отдадут вам Европу без борьбы?»

Офицеры АК, едущие на восток осуществлять операцию «Буря», еще не знали, что их действия «на пороге Европы» трагически совпадут во времени и пространстве с тем, что говорил в своей пропаганде враг. Их собственные действия — с их точки зрения обоснованные, ясные, чистоту которых они скрепили собственной кровью, пролитой в борьбе с немцами, — в глазах партнеров по политической игре приобретут двусмысленный характер. А ведь через какую-нибудь неделю или месяц в тяжелых боях они сами — командиры партизанских соединений — будут молиться, чтобы красноармейцы не остановились «на пороге Европы», а шли вперед, вызволяя доверенных им людей из немецких котлов, облав и мешков, из петли, из-под стволов немецкой артиллерии и автоматов жандармских карательных отрядов. Но даже и тогда, когда они выезжали из Варшавы, они ведь понимали смысл пурпурно-фиолетовых плакатов, которые почти ежедневно можно было видеть на стенах домов в польских городах. Фамилия любого из них и любого из их близких могла каждый момент оказаться на таком плакате. И хотя они, вероятно, не ведали, но имели возможность высчитать, что продление оккупации еще на полгода обойдется Польше в полмиллиона, а на год — в миллион убитых. Они знали будни оккупированной Польши.