Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу - идеи войны и мира в России начала XIX века

В Испании все наоборот. Там воюет не армия, а народ, не знающий, что такое воинская дисциплина. «Испанские генералы, как и правительство, только тогда пользуются властью, когда действуют в соответствии с мнениями тех, кем они командуют». Само деление на воинов и мирных жителей у испанцев имеет весьма условный характер. Французы, видевшие вначале перед собой слабую и плохо обученную испанскую армию и предвкушавшие быструю победу, не предполагали, что столкнутся со всем населением Испании и что встретят там «в конечном итоге почти столько же врагов, сколько жителей насчитывает испанский полуостров». А это значит, что испанцы непобедимы, несмотря на все военные поражения, наносимые им регулярными французскими войсками. Они непобедимы, потому что они не воюют, а мстят, и поражения лишь ожесточают их. Они неистребимы, потому что сама природа Испании на их стороне.

Воинственный испанец неотделим от окружающей его природы.

Высокие и неплодородные горы, которые окружают и пересекают Испанию, были населены воинственными племенами, всегда вооруженными для занятия контрабандой, привыкшие отражать регулярные войска своей страны, которые часто посылались для их преследования. Неукротимый характер жителей полуострова, мягкость климата, позволяющего жить почти круглый год на свежем воздухе и не заботиться о жилище, недоступные убежища в горах внутри и море омывающее протяженные берега – все эти значительные обстоятельства породили национальный характер, обстановку и бесчисленные места, позволяющие избежать гнета завоевателей и увеличить силы либо для быстрого перемещения туда, где французы были слабы, либо для того, чтобы избежать преследования [Rocca, 1814, р. 9].

Сама природа полуострова способствовала отрыву испанцев от европейской цивилизации. По мнению Рокка, они отстали более чем на 100 лет, и эта отсталость, с одной стороны, лишила их результатов быстрого развития знаний и философии последних двух столетий, а с другой стороны, предохранила их от печальных последствий Французской революции.

Таким образом, испанский опыт поставил европейцев перед целым рядом новых вопросов. Сомнительной оказалась сама идея единства человеческого рода. В этом смысле испанская война немало способствовала укоренению в европейском сознании представлений о множественности культур. Цивилизация с ее пороками и достижениями, о которых много говорилось на протяжении XVIII в., перестала восприниматься как единственно возможный путь человеческого развития. Новые пути решения получили и проблемы войны и мира. Альтернативой регулярной войны, как одного из атрибутов цивилизации, стала народная война, ведущаяся до полного истребления врага и исключающая даже мысли о мире. Такая война предстала перед глазами европейцев как война цивилизаций, и, пожалуй, самым неожиданным стало то, что победа и сила оказались на стороне отсталой цивилизации. И хотя этому довольно быстро нашлось множество объяснений, сами эти объяснения уже свидетельствовали о серьезных сдвигах, произошедших в культурном сознании европейцев.

Русский читатель получал подробную информацию о событиях в Испании из переводных брошюр, а также из газет и журналов. Официальная газета министерства иностранных дел «Journal du Nord» c июля по сентябрь публиковала книгу статс-секретаря Фердинанда VII Дона Педра Цеваллоса, подробно рассказывающую историю заманивания испанских Бурбонов Наполеоном в Байонну и их отречения от французского престола. Книга писалась по горячим следам событий в сентябре 1808 г., еще до начала народной войны. Но в «Journal du Nord» ей было предпослано предисловие, написанное русским послом в Испании Григорием Александровичем Строгановым [73], в котором говорилось как раз о характере войны в Испании [74]:

Испанцы предприняли войну, существенно отличающуюся от всех других политических войн. В политических войнах, ведущихся между цивилизованными государствами, подчиненными законным королям, воюют армии, а народы живут в мире. Но в войне захватнической (la guerre d’invasion), когда речь идет о защите своих очагов, храмов, могил предков и свободы воюют все: мужчины, женщины, подростки. Вся ненависть и все зло, которое может обернуться против тирана и его сообщников становится священным долгом. Все страсти направлены к одной цели – уничтожению тирана. Каждый в своей сфере деятельности должен причинить разрушителю его страны все то зло, на которое он только способен. Подобная война есть одновременно политическая, религиозная и индивидуальная. Речь идет о том, чтобы либо все потерять, все склонить перед лицом врага Бога и людей, либо защитить своего Бога, свою страну, свою семью и свою свободу. Тогда должна распуститься святая ненависть, которое небо внушает народам, когда оно хочет их уберечь. Это первый признак его милости и первый залог победы» [Cevallos, 1812, р. 533–534].