Илья Левит - Сказки доктора Левита - Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт)

Вернемся, однако, к Лоуренсу. Нет худа без добра. В английских верхах убедились на горьком опыте, что он дело знает. И когда выяснилось, что шериф Мекки порвал с турками и организовал восстание, с миссией к нему послали именно Лоуренса. А шериф — это не американский полицейский офицер. Это на мусульманском Востоке — владетельная особа, вроде герцога в Европе. А шериф Мекки был вассалом турецкого султана. И, говорят, находился в родстве с пророком Магометом (правда, не близком). С этой своей миссией Лоуренс справился блестяще. Он пообещал восставшим арабам деньги, оружие, а после победы — независимость. Такие обещания во время войны даются охотно. Во главе восставших арабов официально стоял старший сын шерифа Мекки — Эмир Фейсал (с которым мы еще очень и очень много раз встретимся). Фактически всем командовал Лоуренс. Первые же схватки с турками показали, что в сражении толку от бедуинов мало — бегут с поля боя. Но Лоуренс сумел найти им применение — атаки на железные дороги. Для начала — Хиджазской (в Медину — второй по значению святой город ислама). Бросить Медину мусульмане-турки, конечно же, не могли. Это было бы куда хуже, чем потеря, например, Багдада, но и удерживать ее стало очень трудно. Арабы прозвали Лоуренса «Эмир-динамит» — за взрывы, которые он устраивал на железной дороге. Турки ее, конечно, охраняли, но она — длинная. Когда надо было, Фейсал и Лоуренс могли собрать двадцать тысяч бедуинов и уничтожить охрану. А когда турки подтягивали туда значительные силы, бедуины рассеивались по пустыне. С Фейсалом и Лоуренсом оставалось несколько сот человек. А вскоре бедуины снова собирались и налетали в другом месте. Благодаря присланным и пилотируемым англичанами нескольким самолетам перевес в воздухе был на их стороне, то есть турки не могли вести с воздуха наблюдение за пустыней.

Вообще оценки роли Лоуренса в ближневосточных событиях — очень противоречивы. В тяжелые годы Первой мировой войны, когда люди нуждались в ободрении, в лондонских (и не только) газетах расписывались его и его арабов подвиги. Он в своих книгах, написанных после войны, тоже себя не обижал, а книги имели успех. С другой стороны, по мере роста антианглийских настроений в арабском мире стала появляться обратная тенденция. В советской литературе о нем старались не говорить. Иногда упоминали арабское восстание, но без имени самого Лоуренса. В Израиле стараются роль арабского восстания преуменьшить. Впрочем, мы еще много будем говорить о Лоуренсе и Фейсале. Тут я хочу заметить вот что: Лоуренс, видимо, первым открыл «рельсовую войну» — то, что в дальнейшем будут делать партизаны повсюду, особенно в России.

Все-таки Османская империя оказалась крепким орешком. И ведь действительно, гнилая была, нищая, отсталая, раздиравшаяся межнациональными противоречиями. И все же — устойчивее России оказалась! В конце концов, военная слава турок в Галлиполи и Кут-Эль-Амре принесла им пользу. Не в ходе Первой мировой войны — ее турки проиграли, — но вскоре после нее. В 1922 году победоносная турецкая армия Мустафы Кемаля (Ататюрка) приближалась к проливам. Греческие войска отступали. Греки с надеждой взирали на союзную Англию. Напрасно. Англичане боялись драться с турками. И пресса, и парламент были единодушны в решении не воевать, хотя премьер Ллойд-Джордж хотел помочь грекам. Короче, греков бросили, и им пришлось до дна испить горькую чашу. Ллойд-Джордж вынужден был уйти в отставку. Но не только военная слава осталась Турции после Первой мировой войны. И дурной славой покрыли они себя, чудовищной. Несмываемым пятном лежит на Турции истребление миллиона армян в 1915–1918 годах. Моргентау пытался помочь и армянам, и вообще всем христианам. Но если в отношении евреев его вмешательство дало результат (да и немцы помогли нам тогда), то в отношении армян турок ничего не могло остановить. Что до остальных турецких христиан — греков (а их еще много было в Турции), ливанцев, то их сгоняли в рабочие батальоны. Туда попадали и армяне-мужчины, а случалось, и евреи, но евреев было там мало. Христианам турки не верили и, как правило, оружия им не давали. Мобилизованных христиан приспособили для строительства дорог. С дорогами в Османской империи было плохо, а война эту нехватку еще обострила — с начала войны не могли уже турки плавать по Средиземному морю, а с конца 1915 года — и по Черному. Трудно им плавать стало — русский флот усилился. А надо было снабжать города, снабжать и перебрасывать войска. Вот и строили срочно дороги. По окончании строительства какого-либо крупного объекта занятых там армян очень часто расстреливали. Остальные могли уцелеть, если не умирали от непосильного труда, скудного питания и эпидемий.