Сергей Васильев - Псковская судная грамота и I Литовский Статут

Представители советской юридической науки полагали, что «…сравнителный метод незаменим в двух основных случаях: когда надо выявить закономерности исторического развития, и когда не хватает исторических свидетельств о жизни данного народа» [23]. А «…зная, что у нескольких родственных (например, славянских) народов в определенное время были какие-то институты, можно предположить, что и у другого родственного народа, развитие которого происходило в сходных условиях, были такие же институты, хотя прямых свидетельств об этом не осталось» [24].

Е. А. Скриелов отмечает: «…историк русского права прибегает к использованию такого частно-научного метода, как сравнительный или историко-сравнительный метод. Порой бывает полезно сопоставление появившихся в одной и той же стране, но в разное время источников права в целях выявления какой-то общей тенденции или цели, положенной в основу таких источников законодателем» [25].

Исследователи указывали и на сходство определенных положений Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута. Так, во втором издании «Historyi prawodawstw slowjanskich» В. А. Мацейовский, рассуждая об исторической судьбе Русской Правды, отмечал, что некоторые нормы Правды «дожили» до времен Уложения царя Алексея Михайловича и влились в него, благодаря посредничеству Псковской Судной грамоты и Литовского Статута [26]. Автор указывал также и на сходство постановлений Грамоты и Статута о грабеже [27].

Рассматривал Псковскую Судную грамоту в исследовании «Русская Правда и Литовский Статут» и Ф. И. Леонтович, полагавший, что с помощью Статута можно объяснить многие не совсем ясные стороны Русской Правды. По мысли исследователя, «изучение Правды и Псковской Судной грамоты значительно продвинуло вперед объяснение первой. Но Псковская Судная грамота не объясняет всего содержания Правды, в ней заметно влияние другого времени и обстоятельств, чем те, при которых явилась Правда» [28]. По мнению Ф. И. Леонтовича, I Литовский Статут схож с Русской Правдой более, чем с Псковской Судной грамотой, не различавшей «разбоя и простого убийства» [29].

Н. А. Максимейко полагал, что средневековое русское право следует подразделять на три правовые системы:

1. «Право северо-восточной Руси, выраженное в Московских Судебниках и в Уложении 1649 г.

2. Право Литовской Руси, лучшим воплощением которого является Литовский Статут.

3. Право северо-западного края, кодифицированное в Судных грамотах Новгорода и Пскова» [30].

«Все эти памятники суть местные вариации одного и того же тождественного русского права», – заключает Н. А. Максимейко [31].

Этим, пожалуй, и ограничивается ряд исторической литературы, где так или иначе рассматривается Псковская Судная грамота и I Литовский Статут в их взаимосвязи, освещается отношение одного памятника к другому.

Что же касается литературы юридической, следует указать на работу З. М. Черниловского «Русская Правда в свете других славянских судебников», в которой уделяется внимание Псковской Судной грамоте и I Литовскому Статуту, рассматриваемых как памятники славянского права. Автор рассуждает об эволюции социальной категории «закупов» Русской Правды, указывая при этом, что «закупы» известны и Статуту: «I-ый Литовский Статут упоминает закупов как получивших “присевок” для “прожитка”, так и не получивших его. Первым засчитывалось за год работы всего 20 грошей, вторым больше – полкопы. Вопрос о том, засчитывалась работа закупа в счет его долга или в уплату процента, остается неясным. Развитие, как можно думать, пошло двояким путем: в Московской Руси закупы передали свой правовой статус закладникам, в Пскове, судя по Псковской Судной грамоте, изорникам, ответственность которых ограничивалась лишь одним имуществом» [32].

Подытоживая, следует констатировать: сравнительное исследование Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута как отдельное, целостное направление было лишь намечено исследователями, указывавшими на некоторые «точки соприкосновения» этих памятников.

В данной работе мы ставим целью сравнительный анализ терминологии Псковской Судной грамоты и I Литовского Статута, т. е. выявление и сопоставление общих и родственных терминов и их всесторонний анализ в контексте законодательств, привлекая также иные источники и материалы сравнительно-исторического характера и, прежде всего, памятники славянского права.