Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

После того как были вывезены в тыл фонды музеев, которым угрожала опасность оказаться в руках оккупантов или погибнуть от бомб и снарядов, на повестку дня встал другой не менее важный вопрос: об организации хранения эвакуированных материалов. Положение осложнялось тем, что в городах, выделенных для размещения временных фондохранилищ, практически не было свободных помещений. Эвакуированные музейные ценности, как правило, размещали в зданиях местных музеев за счет уплотнения их запасников, а также частичного или полного закрытия экспозиций, в ряде случаев и музеев в целом. Так, в Свердловске были закрыты Картинная галерея и Антирелигиозный музей, а их каменные дома отданы Филиалу Эрмитажа (об уральской эрмитажной «одиссее» подробно будет рассказано далее). В Сарапуле хранилище ленинградских дворцов находилось, как уже упоминалось, в здании законсервированного краеведческого музея. В Молотовском областном художественном музее разместились Государственный Русский музей и частично Государственная Третьяковская галерея (эвакуированные из Москвы) [345] Балтун П. К. Русский музей: эвакуация, блокада, восстановление. М., 1981. С. 44. .

В некоторых городах для прибывших коллекций использовали здания, не рассчитанные на хранение ценностей вообще, а тем более музейных. И тогда приходилось их срочно переоборудовать, руководствуясь требованиями, предъявляемыми к хранению музейных фондов. Например, эвакуированное в Хвалынск «Госхранилище № 1» было размещено в школе, прочном кирпичном доме, только что построенном перед войной. Для обеспечения сохранности прибывшего сюда имущества московских музеев на окнах поставили железные решетки; двери комнаты, куда определили наиболее ценные вещи Государственного Исторического музея, обили железом; на стенах развесили огнетушители, которые в военное время стали большой редкостью [346] Разгонов С. Н. Завещано веками. М., 1985. С. 25. . Получилось достаточно надежное хранилище, но, к сожалению, на очень короткий срок. Как уже отмечалось, в связи с изменившейся обстановкой на фронтах войны, осенью 1941 г. «Госхранилище № 1» снова тронулось в путь: на сей раз в Кустанай (подробнее об этом в главе «Фронт без флангов»). Там оно было устроено в здании бывшего банка, на окнах которого были толстые решетки: лучшее помещение трудно было и придумать [347] Там же. С. 29. .

Сложность в организации пребывания эвакуированных ценностей была связана и с тем, что их предстояло хранить в упакованном виде. С одной стороны, это защищало музейные предметы от возможных механических повреждений, сглаживало влияние окружающей среды: перепады температуры, влажности. С другой – затрудняло наблюдение за экспонатами, которое было крайне необходимо: ибо условия, в каких проводилась эвакуация, не всегда позволяли провести упаковку тщательно, а превратности долгого пути увеличивали опасность повреждения музейных коллекций [348] Фатигарова Н. В. Указ. соч. С. 191. .

Не всегда на эвакуированные ценности должным образом оформлялись и сопроводительные документы. Все это ставило перед музейными хранителями задачу: сразу же по прибытии на место проверить состояние музейных предметов, при появлении плесени, ржавчины и других неполадок принять меры к их ликвидации, в необходимых случаях произвести переупаковку, составить списки и паспорта. Так, директор музея-хранилища ленинградских дворцов М. А. Легздайн в ранее упомянутом отчете о работе за 1942 г. писал из Сарапула: «В целях контроля вскрыто 100 упакованных мест, просмотрено 11 344 предмета… В тех многочисленных случаях, когда при эвакуации не были соблюдены правила музейного хранения, производилась переупаковка экспонатов… Составлялся акт с подробным указанием о наличии экспонатов, качестве упаковки, сохранности экспонатов и намечаемых мероприятий научно-профилактического и консервационного характера… Ввиду того, что все паспорта (описи) при эвакуации были составлены неудовлетворительно или не оформлены подписями, на каждое упакованное место составлялись новые описи (паспорта) с указанием инвентарных номеров, названия вещи, материала и сохранности» [349] Там же. С. 191–192. .

Всего в годы Великой Отечественной войны для музеев РСФСР в тылу было создано 9 крупных специализированных фондохранилищ. Хранилища были размещены в городах Казань, Киров, Кустанай, Новосибирск, Омск, Молотов (Пермь), Томск, Сарапул, Соликамск [350] Максакова Л. В. Культура Советской России в годы Великой Отечественной войны. М., 1977. С. 39. . Стремясь регламентировать их работу, Наркомпрос РСФСР 7 мая 1942 г. утвердил «Временное положение о государственном хранилище Наркомпроса РСФСР» [351] Работа политико-просветительных учреждений в условиях военного времени: директивные и инструктивные материалы для музеев. Вып. 4. М., 1943. С. 34–36. . В Положении излагались и специальные вопросы, связанные с организацией содержания музейных ценностей. Кроме того, в нем указывалось на необходимость проведения массовых мероприятий, в том числе и чтения лекций, докладов хранителями в госпиталях, воинских частях, на заводах, фабриках, в школах. С разрешения Наркомпроса РСФСР эвакуированные музеи могли устраивать самостоятельно или в содружестве с местными музеями выставки, выделяя для этих целей ту часть своих коллекций, которая не представляла исключительной ценности [352] Фатигарова Н. В. Указ. соч. С. 192. .