Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Наступил 1921 год. Такого года не помнили столетние старики. Природа и власти как будто сговорились свести с лица земли всех казаков и крестьян. Зима пришла с морозами и ветром, который сдувал с полей снег и гнал его в балки и овраги, оголяя посевы озимых, предвещая их гибель и голод людей. А правительство с бычьей настойчивостью посылало и посылало военизированные продовольственные отряды в зерносеющие районы. Продотряды под метёлку выметали зерно из сусеков крестьян. Начался голод. Станица Прихопёрская, далёкая от начальства, жила своей жизнью.

Вновь назначенные учителя сельской школы, по примеру Михаила Долгова, обратились к жителям Придубровских хуторов с просьбой помочь одеждой детям станицы собрать недоношенную одежду и обувь. Собрать овчины, кожи, шерсть, изготовить из них одежду и обувь. Одели и обули будущих учеников и предложили в 1921 году открыть четвёртый класс. Перевезли из Кумылги соль и керосин, продали по всем хуторам. В волостной кассе оказалась денег — двадцать одна тысяча рублей. Таких денег не было ни в одной волости.

Восьмого января, вечером, в кабинет председателя волостного совета станицы Прихопёрской, где находились трое руководителей и их верный советчик, а фактически руководитель Михаил Долгов, не вошёл, а втиснулся человек большого роста, широкий в плечах, в матросском бушлате и заговорил:

— Я вижу вы руководители волости. Меня не интересует, кто из вас кто. Я представитель сто тридцатого продовольственного полка. Прибыл изъять излишки зерна и муки у ваших бывших казаков. Казаков больше нет. Начинаем работу завтра в девять утра, от моста. Приходите без опозданий, не думайте мне мешать. Кто мне мешает, я стреляю без предупреждения. Я сказал всё.

Пришелец повернулся к двери. Красненький в два прыжка оказался рядом с ним. Он выхватил наган и упёр его в живот незнакомца:

— Предъявите документы, уважаемый, иначе застрелю.

— Уйди с дороги, клоп, а то раздавлю, — пригрозил пришелец.

Иван Павлович отнял наган от живота гостя, выстрелил в потолок и снова упёр пистолет в живот пришельца:

— Руки вверх. Иди задом к столу, иначе застрелю.

Гость сделал шаг назад. В это время Михаил лёг под гостя сзади и обхватил его ноги, обутые в валенки. Степура ухватил гостя за шапку вместе с волосами и, повалив его через Михаила, заломил одну руку. Вторую руку заломил Долгов. Краснецкий уселся на ногах пришельца. Степура снял с себя брезентовый ремешок и связал гостю руки сзади. Потом взял его за шиворот и посадил, прислонив к стене. Обыскал. Нашёл браунинг, наган и дамский пистолетик в грудном кармане.

— Где твои документы, — спросил Иван Павлович.

— В левом грудном кармане, — ответил «гость».

Проверив документы, Иван Павлович сказал:

— Документы твои хорошие. Но ночевать ты будешь под замком. Я не уверен, что ты не наделаешь ночью глупостей. У нас двести пятьдесят ребят под ружьём, — врал он, — мы вас перестреляем, как воробьёв. У нас гражданская война кончилась, а ты её начинаешь снова. Ты ведёшь себя как бандит в захваченной станице. Тебе известно, что в Михайловской и в Вёшенской восстали караульные эскадроны против продотрядов и продналогов? Может ты от них? А документы у тебя наши. Ночуешь под замком, а завтра позвоним твоему начальству и начнём работать. Всё. Степан Ефимыч, Михаил Иваныч, отведите голубя в кладовую, завяжите ему крепко руки и ноги и закройте на нутряной замок. Вон на окне ключи.

— Стойте, товарищи. Я пересолил трошки. Вы меня отпустите, а документы мои и оружие оставьте себе. Я прошу прощения.

— Это первый признак шпаны. Когда шпана на воле, то она нахальная до предела, как вы, когда зашли к нам в комнату: ни здравствуй, ни прощай, а когда её поймают за руки и держат крепко, то шпана начинает просить, унижаться. Вы — точная шпана. Пускать вас сейчас на свободу нельзя, вы наделаете беды для себя и для людей. Мы все четверо демобилизованные командиры эскадронов Первой конной, а ты с нами как с пленными разговаривал, — сказал Михаил.

— Вот так, гражданин Шумейко Симон Кузьмич, иди под арест. Мы арестовали тебя от имени Советской Власти. Иди, — сказал Иван Павлович, подталкивая «гостя» в кладовую.

В это время с северной стороны в станицу въезжали пароконные сани. На них сидели двое: двадцатилетний парень в гражданской одежде и человек в шинели с левым пустым рукавом. Они подъехали в третьему двору по правому порядку и остановились. Потом открыли ворота и заехали во двор. Приехал домой Сергей Долгов, троюродный брат Михаила Долгова, буденовец, рядовой, без левой руки из Балашовского госпиталя. Повидавшись с женой, Сергей дал ей денег и попросил купить самогонки. Жена Надя принесла три бутылки. Одну бутылку поставила на стол, а две в шкаф, за занавеску. На ужин дала три картофелины, три солёных огурца и три оладушки — весь паёк на завтрашний день. Сегодняшний уже давно был съеден.