Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Снова, как и в двадцатые годы, станица Прихопёрская и прилегающие хутора явились островком, где не было голода. Недоедание было, но голода не было. А кругом был. Там же, где был голод в 1921–22 годах: на Украине, на Дону, на Кубани, нижнем и среднем Поволжье, Урале, т. е. в тех местах, где сеяли злаковые культуры, и они давали хорошие урожаи.

План весеннего сева повсеместно был сорван. Придубровские и Прихопёрские хутора не сеяли. Сеяла одна станица и то десятую часть того, что она должна была посеять. Кумылженские хутора сеяли мало: у них и семян было мало, и тягловая сила вышла из зимовки тощей. Быки и лошади падали в борозде. Бабы — погоняли, били их палками, но они не вставали. Бабы ревом ревели над ними, утирая глаза и носы концами платков.

Приезжие вооружённые люди не только изымали хлеб у колхозников; в станице Прихопёрской они сняли с работы председателя колхоза Сенчукова и назначили председателем двадцатипятитысячника — волжского бурлака [52] Бурлак — неженатый, несемейный казак, не имеющий хозяйства. ( Прим. ред. ) и сына бурлака, но члена партии, который понятия не имел о сельском хозяйстве. После весеннего сева пахать пары не стали. Люди отдыхали, а новый председатель и «в уст не дул».

На бюро Райкома, проходившем в апреле месяце, и на котором Сенчуков и Горшков не были из-за разлива Хопра, Ивана Павловича Горшкова отстранили от обязанностей секретаря первичной парторганизации и поставили приезжего. Степана Ефимовича Сенчукова поставили зав. овцефермой, где было всего двести голов овец. Колхозники говорили:

— Потерпи, Степан Ефимович, через год на отчетно-выборном колхозном собрании изберем председателем колхоза тебя. Мы немного растерялись перед наглостью приезжих. Мы подберем нюни и всех приезжих прогоним.

С колхозниками бурлак был очень груб. Когда счетовод первый раз при новом председателе, заполняя бланки платежных поручений, сказал:

— Вторая подпись тут Сенчукова, — председатель заорал:

— Ты делай свое дело, атаманский холуй, если хочешь жить!

Через неделю счетовода колхоза, бывшего военного писаря станицы Прихопёрской Скурлатова Трофима Васильевича хоронили.

Врач местной больницы, дал справку: «Смерть наступила в результате разрыва сердца». А ещё через неделю Трофим Васильевич Скурлатов, живой и здоровый, на четырехместном баркасе отплыл от пристани возле дома полковника царской службы Митрофана Петровича Краснова. На пятый день путешествия Трофим Васильевич взял на станции Арчеда железнодорожный билет до Нижнего Новгорода через Москву. Там в Нижнегородской губерни, в лесу, на кордоне жила его дочь с мужем и двумя детьми. Встречал его на станции зять, которому было сказано, что он теперь не Трофим Васильевич Скурлатов, а Корней Григорьевич Поляков.

Сняли с работы и начальника станичной милиции Федора Ивановича Прошина. По совету жены, Федор Иванович не стал искать правду, добиваться восстановления на работе.

«Не мечи бисер перед свиньями», — сказала Лиза. — Езжай в Александровскую, приводи дом в порядок, мы переедем туда жить. Сегодня я напишу письмо директору Александровской школы, в котором дам согласие стать преподавателем иностранного языка у них с первого сентября 1933 года. Лесхозом заведует брат Кирей, Кирюша, Кирей Петрович Михайлов. Он поможет. С нашими руками и головами не стоит унижаться. Я прошу у Господа Бога нашего здоровья, а остальное я сама сделаю. Я не калека и не лодырь.

Увозили Федора Ивановича в Александровскую на двух подводах Михаил Иванович и Павел.

Приехали. Оглядели надворные постройки, погреба, выложеные красным кирпичом, со сводами. Федор Иванович стал обживать дом, в котором Лиза родилась.

— Братья мои, покурите, я сбегаю к Кирею. Узнаю чего по чём.

Вернувшись, Федор Иванович рассказал, что на работу объездчика-обходчика можно выходить завтра, но свободна должность заместителя директора лесхоза. Надо позвонить в Михайловку. Сегодня вечером или завтра Кирей Петрович скажет результат. Двое суток жили Михаил Иванович и Павел у Федора Ивановича, помогая ему обустроиться.

На работу, на должность заместителя директора лесхоза, Федор Иванович вышел через неделю.

Вечером, накануне отъезда Михаила Ивановича и Павла, Федор Иванович попросил:

— Михаил Иванович, дай мне инструктаж, чем должен заниматься лесхоз вообще, зам директора и директор в частности. Я запишу.

— Бери бумагу и карандаш. Они сидели больше трех часов. Михаил Иванович очень подробно рассказывал о работе лесхоза, директора и заместителя.