Геннадий Веревкин - Заметки краеведа в третьем поколении

…Дробилка размельчает уголь до 40 мм, и, проходя через грохоты, уголь падает в ожидающие его на погрузочной станции вагонетки воздушной дороги. Плавно отделяясь от земли, вагонетки скользят по стальному канату воздушной дороги всё выше и выше. Они плывут над глубокими, ещё незарытыми котлованами, над вчерашним болотом, над строгановской, монгольски узкоглазой, почерневшей от веков рассольной вышкой № 8. Они плывут над крышами корпусов механического городка, над тесовыми коробками ещё неубранных временных строительных конторок. Они плывут как большие, неслышные птицы.

Мастер Василий Сивоконь пропускает первую вагонетку. В ней прибывает на бункера первой в республике теплоэлектроцентрали инженер первого в республике радиального кабель-крана. Затем мастер Сивоконь повёртывает выключатель, и уголь второй вагонетки сыплется в бункер.

Вагонетки плывут, плывут, и хочется бежать им навстречу, на повисший в воздухе ажурно-сквозной мост углеподочи.

Вагонетки плывут, и их полёт виден издалека, виден с другого берега, где тоскуют древние обескрещенные церкви, где старые посёлки с двухсотлетними именами заселяются новыми людьми и кипят новыми страстями.

Люди выходят на мост. Стройка живёт бурно и громко.

Снизу кто-то, радостно приседая, машет фуражкой.

А кругом необъятная ширь, и светлая могучая река сверкает, как стальная дорога в будущее. И много ещё простора для роста».

Этими словами Харитонов заканчивает свой очерк, где описал события, свидетелем которых он был.

Воздушно-канатная дорога углеподачи давно уж не работает, ТЭЦ перешла на другой вид топлива. Но кто видел, тот не забудет плывущие в воздухе вагонетки.

В 1885–1886 годах Максим Горький работал подручным пекаря в Казани. Впоследствии он говорил: «Это была самая тяжёлая работа из всех опробованных мною». Пекарня описана в «Моих университетах», нескольких рассказах, в том числе самом знаменитом и популярном — «Коновалов». Пекарь Коновалов — реальное лицо, бродяга и босяк, пьяница, которого гоняли с места на место по обширному нашему Отечеству жажда свободы и недовольство собой и существующими порядками. Но пекарь он был замечательный, пока не начинался очередной запой, и совершенно неграмотен.

Горький взял в библиотеке книгу Решетникова «Подлиповцы». Повесть эта хорошо известна в наших местах. В ней рассказывается, как два семейства — Пилы и Сысойки — от безысходной нужды ушли в Усолье. На усольских промыслах и происходит основное действие книги.

Коновалов, которому Горький прочитал вслух «Подлиповцев», несколько дней говорил только о книге: «Господи боже! Ведь это все правда, ведь это как есть настоящие люди, всамделишние мужики. И жалко тебе людей, хоть ты их никогда не видел». Допытывался у Горького о писателе, считал, что правительство за такую книгу должно было его наградить, и огорчился, узнав, что Решетников умер. Горький тогда, видимо, не знал обстоятельств смерти Решетникова. Писателя пьяненького задержали полицейские, в участке он сказал, что «фабричный». У него отобрали часы, обручальное кольцо и, сильно избив, выбросили на улицу. От побоев Решетников умер, было ему 29 лет.

«Коновалов» был напечатан в 1897 году в журнале «Новое слово» с большими цензурными изъятиями, исключено было 17 мест. Горький писал своей теще: «Относительно моего рассказа рекомендую Вам, мама, — не читайте. Его цензура испортила до неузнаваемости». За напечатание «Коновалова» журнал был запрещен решением оберпрокурора Синода Победоносцева, в решении говорилось: «Изображено бедственное состояние рабочего люда, с особою яркостью эта тема разработана в талантливой повести Горького (псевдоним Пешков) «Коновалов».

Но отдельными изданиями «Коновалов» печатался и вызвал огромный интерес. Критика встретила его положительно. В. В. Стасов назвал «Коновалова» в числе лучших творений Горького. А. В. Луначарский оценивал Коновалова как «чудесный, привлекательный тип, который нашел свое законченное выражение».

«Эти Коноваловы — чудесные люди в смысле чуткости и даже мечтаний, но лишенные какой бы то ни было силы, — писал он, — люди, в которых босячество и пьянство порождались отсутствием возможности претворения мечты деле».