Геннадий Веревкин - Заметки краеведа в третьем поколении

…Так перелистывал, перечитывал я книги и статьи о «Спутниках», воспоминания Пановой, но о Березниках в них ничего не нашел. И вкрадывалось сомнение, было ли это «блистающее чудо» в Березниках.

В своих других краеведческих поисках я разделал несколько тысяч писем, запросов и т. п. — в музеи, хранилища, частным лицам. Получил лишь единицы в ответ. Написал письмо и в Вологодский краеведческий музей с просьбой дать адрес хотя бы одного работника поезда № 312. Оттуда ответ пришел быстро, в письме — два адреса вологжан-работников сан. поезда № 312. На другой же день я написал им письма, спрашивал: были ли в Березниках, чем занимался наш город, происходили ли какие-нибудь события при выгрузке раненых?

Ответ пришел через 18 дней. Я не могу пересказать волнение, какое ощутил при виде этого письма. Вот Лишь несколько строк из него: «Уважаемый т. Веревкин! По нашему путевому дневнику остановка в Березниках была вечером 12 декабря 1944 г., как частичный пункт разгрузки раненых, а дальше мы следовали в Соликамск…».

Значит, этот легендарный поезд, главный герой книги «Спутники», все-таки был в Березниках!

Ну, а третье направление поиска, которое вначале казалось самым легким, оказалось самым трудным.

В общей сложности я переговорил со 114 работниками госпиталей Березников и Усолья. Но этого поезда никто из них вспомнить не мог. Лишь усольчанка Хапенко рассказала, что однажды дежурила около лошадей за вокзалом. Когда привезли раненых, работники, носившие их на носилках от поезда, все время восторгались: «Ну и поезд, ну и поезд!». А раненые им говорили! «Если бы вы знали, какие там люди!». Но сама она поезда не видела и не знает, что вызывало такие восторги.

Несколько лет назад, когда старый вокзал был еще цел, однажды в сумерки 12 декабря и я пришел сюда, походил по перрону. Сдавали какой-то состав на 2-м пути, гудел электровоз. Здание вокзала было темным, двери заперты, ограда сквера, вдоль которой работники госпиталя ставили когда-то лошадей, повалена. Ничто не напоминало 1944 год, и как ни напрягал я воображение, не мог представить «блистающее чудо» — поезд № 312…

«Пиковая дама» написана в 1833 году в Болдине, напечатана в марте! 1834 года. Из всех прозаических произведений Пушкина она имела наибольший читательский успех. Пушкинист П. В. Анненков писал, что «Пиковая дама» « произвела при появлении своем всеобщий говор и перечитывалось от пышных чертогов до скромных жилищ с одинаковым наслаждением ». Завязка повести не вымышлена. Отставной штабс-капитан, поэт-дилетант, князь С. Г. Голицын, по прозвищу Фирс, рассказывал поэту, как однажды, проигравшись, пришел к бабке Наталье Петровне Голицыной просить денег. Денег она не дала, но назвала ему три карты, которые стали известны ей в Париже от колдуна и чернокнижника графа Сен-Жермена. Внук поставил эти карты и отыгрался. Княгиня Наталья Петровна Голицына была самой знатной дамой в Российской империи и прожила долгую жизнь. Родилась в 1741 году при Елизавете Петровне, пережила Пушкина и умерла в декабре 1837 года. Занимала посты фрейлины и статс-дамы при шести правлениях. Блистала и при иностранных дворах. Николай I считал своим долгом до самой кончины княгини лично ездить к ней для поздравления с именинами, причем государя она принимала сидя.

Мы никогда не узнаем, чем заплатила графу Сен-Жермену княгиня Голицына за спасение от карточного долга. Французским чернокнижником в руки княгини была вложена еще одна козырная карта — способность осуществлять невидимую власть над человеком, будь то император или кучер. Неизвестно, гипнотического характера была эта способность или проистекала из свойств ума, но Голицына оказалась хорошей ученицей. И вот семейная тайна Голицыных о том, что их бабка водилась с нечистой силой, стала всеобщим достоянием, хотя Пушкиным и была сделана слабая попытка замаскировать княгиню, наделив ее в книге титулом графини. Пушкин записал в дневнике 7 апреля 1834 года: «Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза, При дворе нашли сходство между старой графиней и кн. Натальей Петровной и, кажется, не сердятся» .