Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Если так, то кочи погибли после прохода ими «Анандырского устья», под каковым здесь можно понимать, учтя сведения Стадухина, только выход из Чаунской губы. Если погибло 64, то осталось 26 (далее сказано: 25) — как раз число людей, спасшихся на дежнёвском коче. То есть выходит, что катастрофа была одна, общая. Отметим на будущее, что к «Анандырскому устью» путники подошли, по Дежнёву, не на семи, а только «на шти кочах».

Согласно первой отписке, после катастрофы Дежнёв и его спутники плыли одним кочем, плыли дольше десяти дней и уже «неволею», каковая выбросила их на берег. Где именно? Слова «в передний конец за Онандырь реку» означают, что коч унесло восточнее устья Анадыря, то есть Чауна, но насколько?

Путь назад, к Чауну, был долгим: 10 недель, если Дежнёв не преувеличил. Насчёт наготы и прочего он преувеличил явно — позже, в московской челобитной, он писал, что, потеряв коч, шёл на лыжах и вёз грузы в нартах («зимним путём на лыжах, с нарты»). Возможно, их выбросило даже к мысу Биллингса, если там ещё была открытая вода, что для того времени сомнительно (LIA, октябрь), но не дальше. И едва ли оттуда можно было дойти до Чайнской губы без должных припасов и без проводника. Запомним это и прочтём ту московскую челобитную дальше:

«… и тех товарищей моих зимним путём на лыжах, с нарты — со стыди [стужи] и з голоду и со всякия нужи, недошед Анандыря реки, дорогою идучи 12 человек безвестно не стало. А я, холоп твой, на Анандыр реку доволокся всего двенатцатью человеки, и с теми достальными своими товарищи, не хотя голодной смертию помереть, ходил я, холоп твой, в поход к Карнаульским и к Ходынским не к ясачным мужиком. И Божиею милостию и твоим царским счастием, поймали в аманаты дву мужиков Анаульского роду…» [Оглоблин, с. 57].

Область арктических походов Дежнёва. (Поход вниз по Анадырю не отнесен к арктическим.) Расстояние между меридианами 77 км на широте 70°. 1 — мыс Шалаурова Изба; 2 — мыс Песчаный; 3 — область истоков трех рек (см. основную карту задней обложки). На врезке — область от губы Нольде до Чаунской губы. Виден путь с арктического берега, минующий горы, на котором местность как бы сама указывает нужное направление движения на юг и затем на запад по долинам рек

Развалины жилищ заключенных уранового рудника (-1950–1955)

Весьма странно: небольшой отряд полуживых от голода и холода людей, дойдя до искомой реки, тут же идёт воевать с местными жителями и побеждает, но берёт в качестве добычи не еду и не одежду, а заложников, которых надо кормить и где-то содержать. Тем более странно, что в первой отписке было иначе: местных жителей в ту зиму не нашли. Где же правда, а где ложь?

Чтобы понять суть, надо прочесть целиком все дежнёвские донесения и убедиться, что их автор то и дело перескакивает с темы на тему, никак это не обозначая. Между «доволокся» и «ходил к неясачным мужикам» прошёл год, а то и больше. В то время, в первую зиму, горстка погибавших должна была, прежде всего, получить от кого-то помощь, и она её получила. Оказал её, как легко догадаться, неоднократно упомянутый Дежнёвым стан:

«…не могли, лесу нет. И з голоду мы бедные врознь розбрелись. И вверх по Анандыре пошло 12 человек. И ходили 20 ден, людей… и дорог иноземских, не видали. И воротились назад и, недошед за 3 днища до стану, обначевались, почели в снегу ямы копать. А с нами был промышленой человек Фомка Семенов Пермяк, учал им говорить, что де тут нам начевать нечево, пойдемте де к стану к товарищам. И с ним, Фомкою, только пошел промышленой человек Сидорко Емельянов да Ивашко Зырянин, а достальные люди тут остались, потому что з голоду итти не могут. А приказали ему Фомке, чтоб де я, Семейка (находясь в стане — Ю. Ч.), послал им постеленко спальные и парки худые, чем бы де нам (Фомке и спутникам — Ю. Ч.) напитатися и к стану добрести. И Фомка и Сидорко до стану дошли и мне, Семейке, сказали. И я, Семейка, последнее свое постеленка и одеялишка и с ним Фомкою к ним на Камень послал. И тех достальных людей на том месте не нашли, неведомо и их иноземцы розвезли» [РАЭ, с. 130–131].

Что это за стан, достаточно тёплый, чтобы, отдав последние теплые вещи, остаться живым? Фраза, следующая за приведённой, скупо разъясняет,

«…их иноземцы розвезли. А что статков записных приказщиков Безсона Остафьева да Офонасья Ондреева осталось, и у тех статков оставлен был…покрученик их Елфимко Меркурьев».