Ирина Полякова - Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

Подробное исследование основных вопросов, связанных с пониманием современного политического мифа, было предпринято О. Ю. Малиновой. В результате автор дает свое определение политического мифа, используя в нем термин «нарратив»: «Политический миф — это убеждение / нарратив, который разделяется социальной группой, воспринимается ею как констатация „естественного порядка вещей“» [239] Малинова О. Ю. Миф как категория символической политики // Символическая политика: Сб. науч. тр. / ред. кол.: Малинова О. Ю., гл. ред. и др. ; Вып. 3. Политические функции мифов. — М.: ИНИОН РАН, 2015. С. 13. .

Для того чтобы политические мифы легче достигли своей цели (а цель во многом определяется интересами мифотворцев), важно, так сказать, наполнить мифы конкретными фактами, событиями, действиями, наполнить их повседневными вещами, в конечном счете, наполнить миф нарративами. Перефразируя высказывание К. Боттичи «…до какой степени возможно написание истории без нарратива» [240] Bottici C. A Philosophy of Political Myth. — Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 205. , мы можем сказать — до какой степени возможно создание политического мифа без нарратива. Нарратив, на наш взгляд, занимает важнейшее место в политическом мифотворчестве. Так, относящаяся к «архаическому» уровню современного мифа мифологема героя, одна из самых востребованных в современной политической практике, демонстрирует свою наибольшую эффективность, фактически, будучи встроенной в нарратив. Да и в рождении самого современного мифа нарратив играет ключевую роль. По большому счету, с нарратива можно вести отсчет так называемым стадиям мифологизации: нарратив — панегирический нарратив — мифологический сюжет (с присутствием множества мифологем) — оформленный «работающий» миф, устойчиво удерживающийся в сознании. Более того, в одной из основных работ, посвященных рассмотрению и анализу мифов современности — «Мифологиях» Р. Барта [241] См.: Барт Р. Мифологии; пер. с фр. — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2004. 320 с. — о постоянно подчеркивается, что нарративная форма мифа в настоящее время является почти всеохватывающей.

Нарративное измерение мифа имеет немаловажное значение и в случае, когда мы пытаемся ответить на вопрос о масштабе влияния политического мифа на социум. Ответ на этот вопрос кроется, по нашему мнению, в плоскости коммеморативных практик: насколько полно политическим классом «ангажируются» распространенные в народе практики памяти о прошлом в качестве средства для достижения конкретных политических целей. Так, здесь осуществляются попытки специального выделения нарративов коллективной памяти: «волшебная сказка, героический миф, миф самопожертвования» [242] Эрлих С. Е. Три нарратива коллективной памяти: волшебная сказка, героический миф, миф самопожертвования // Историческая экспертиза. 2017. № 2. С. 9. .

Другое дело, что сам масштаб влияния политических мифов на коммеморативные практики зависит от целого ряда факторов: от типа политического мифа (исторический, религиозный и т. д.); от конкретной формы политического мифа (прежде всего, от задействованных в нем архетипических сюжетов); от субъекта, транслирующего миф: мифотворец, зная завершение, развязку сюжета, заложенного в мифологическом повествовании, может специально подгонять ход развития событий к требуемому формату; от средств (даже от технических средств), задействованных в трансляции политического мифа (здесь особенно интересны трансформации механизма функционирования политического мифа, способов политической коммуникации, обусловленные развитием медиасреды).

Решающее же значение на масштаб влияния политического мифа на социум оказывают, на наш взгляд, контекст и уровни наррации. Контекст напрямую связан со степенью мифологизированности социума на конкретном этапе развития. Так, В. Н. Сыров отмечал в этой связи следующее обстоятельство: «…для функционирования и господства мифосознания нет надобности в наличии или создании целостных развернутых повествований. Достаточно отдельных знаков в виде слов или высказываний из кинофильмов, рекламных посланий, звуков музыки, частей одежды, жестов, действий и т. д.» [243] Сыров В. Н. Массовая культура: мифы и реальность. — М.: Водолей, 2010. C. 257. . Добавим, что контекстуальный фактор выходит на первый план в переходные исторические периоды. Например, в 1990 — е годы значительная часть российского общества довольно быстро и легко стала разделять и жить новыми «демократическими» мифами — мифами о том, что все решит рынок, мифами о приватизации, мифами об угрозе коммунизма [244] См.: Осипов Г. В. Социология и социальное мифотворчество. — М.: Издательство НОРМА, 2002. 656 с. . Эти мифы фактически пытались заменить собой мифы советского прошлого.