Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии

Все же мы решили переменить квартиру и пригласить еще одного, а Душкану не позволили больше являться к нам. Мы решили пригласить «Эммануила» Гуревича. Хотя он не решил отдаться всецело этому делу, но ввиду важности и спешности согласился временно работать с условием: войдя в помещение, оттуда не выходить до окончания брошюры и перевода типографии в другой город.

К тому времени у нас разрабатывался план более основательно подобрать постоянных людей, а также подготовить более подходящую обстановку.

Через некоторое время мне удалось достать другую квартиру. После того, как мы убедились, что нас оставили в покое, я перебрался и пригласил к себе «Альберта» и

[159]

«Эммануила». Типография была опять переведена на новую квартиру, и мы начали работать уже втроем.

С начала зимы 1897 года я пришел к заключению, что гораздо больше принесу пользы делу революции, посвятив себя специально организации нелегальных типографий. С тех пор я сознательно стал отстраняться от общей работы и реже бывать на собраниях группы. Только Душкан знал о моих планах.

Когда наша группа стала выбирать делегата на съезд, большинство ее высказалось за меня — заочно поручив Душкану переговорить со мной. Само собою разумеется, что никто из них (кроме Душкана) не знал о моей работе по организации типографии.

При встрече мы с Душканом обсудили положение дел и решили объявить, что я заболел, а представительство нашей группы поручить делегату от интеллигентской группы, как потом оказалось, Петрусевичу.

Собственно социал-демократическим кружком его еще в то время назвать нельзя было.

Это был кружок полуинтеллигентов и рабочих, которые собирались у А. Д. Поляка (наборщик), приехавшего из Минска. Он, как я теперь вспоминаю, был сознательнее всех, и под его руководством мы все развивались. Нелегальную литературу мы читали, какая попадалась: народовольческую и социал-демократическую. Литература была в то время, большой редкостью. Попадалась какая-нибудь книжка, мы ее переписывали и затем читали. О преимуществах гектографа мы узнали после; тогда работа пошла легче.

Меня в кружок ввел мой лучший друг Алтер Драбкин, который меня отрекомендовал, и я был допущен в кружок. В кружке, помнится, было человек 15-20. А. Д. Поляк, И. Захарин, А. Драбкин, Бейля (Оля) Вольфсон, Маня Альтшулер, Рися Трифон, Паша Зиман, Гися Драбкин, Шлема Эпштейн, Герман Чертков, Арон Ябров, Щ. И. Локшин, Коткин, Абрам Кисин, С. Тиркельтауб, Ш. Н. Гезен-

[160]

цвейг, Б. Гуревич и я. Это была группа лиц, которые впоследствии разъехались по всей России и словом пламенного пророка пробуждали всех от сна [96] Пробуждая мысль, они были теми ваятелями, которые в числе многих строили великолепное здание социализма. Я с гордостью могу утверждать что наша группа много брешей наделала в стенах крепости самодержавия и буржуазного строя. . Я не сумею красиво изложить в литературной форме жизнь и деятельность некоторых членов кружка, но считаю своим долгом поделиться с рабочими воспоминаниями о первых его мучениках, которые, увы, не дожили до торжества рабочего класса, но которые отдали лучшую часть своей жизни, а некоторые и жизнь за торжество идеи социализма.

Когда я был в 1901 году арестован в Киеве, то на допросе Новицкий — жандармский генерал — сказал: «Опять гомельский Это какое-то осиное гнездо. По всей России, где ни арест, там обязательно гомельчанин». Это был привет через жандарма о членах нашего кружка. Новицкий не знал, какое удовольствие он мне доставил своей фразой. Я знал, что наши товарищи работают, что наша работа не пропала и даст хорошие всходы. Выдающимся в нашем кружке, в то время, как я помню, помимо А. Д. Поляка, который, как я уже писал был организатором и руководителем нашего кружка и впоследствии видным деятелем рабочего движения на юге России, были следующие товарищи: И. Захарин, Алтер Драбкин и Бейля (Оля) Вольфсон.

И. Захарин (интеллигент) человек с горячим революционным темпераментом. Довольно упрямый, но безукоризненно честный и верный товарищ, он в Гомеле пользовался большой популярностью и любовью всего населения. Не было ни одного культурного начинания в городе, где бы не участвовал И. Захарин. Он организовал первую бесплатную рабочую библиотеку, которая существует и теперь, бесплатную школу для бедных учащихся, и он же вербовал учителей для этой школы [97] Он один из первых вступил в кружок и неутомимо работал в нем до самого ареста. Он отдал себя всего делу освобождения рабочего класса. Я редко встречал более его преданного и неутомимого работника. . Когда наш кружок увеличился и нам нужны были лекторы-пропагандисты, то Захарин их доставал. Он в буквальном смысле заставлял сынков гомельской