Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1 - Греция

Басня Бабрия сложилась в другое время и в другой обстановке. Не философия, а риторика была центральным культурным явлением его эпохи. Это было время подготовки и начала того расцвета эпидиктической риторики, который получил название второй софистики. Школьные упражнения, на которых молодые люди вырабатывали блеск ораторской техники, – этопеи, контроверсии и свазории, похвалы и порицания, толкования мифов, описания, рассуждения на темы сентенций и хрий – выносятся из школы на публику, обрабатываются как самостоятельные литературные произведения, находят место в собраниях сочинений того или иного оратора. Басня была первой в ряду риторических прогимнасм, и внимание к ней в такой обстановке вполне понятно. Если Федр был одинок среди современников со своим интересом к басне, то басни Бабрия перекликаются с многочисленными басенными примерами, рассеянными в произведениях Плутарха, Диона Хрисостома, Лукиана, Апулея, Аппиана, Филостратов и других писателей его эпохи (не говоря уже о несохранившихся басенных сборниках Плутарха и Никострата). Басня Бабрия – порождение риторической школы греческого Возрождения с ее духовным аристократизмом, эстетством и культом древности. Ее религиозный скептицизм живо напоминает вольнодумство Лукиана, ее идиллические мотивы заставляют вспомнить об Элиане, который от зрелища человеческой суеты искал спасения в наблюдении мира животных ( Ael ., De nat. an., epil.). Ученость и изящество за внешней простотой и легкостью речи, аристократическое презрение к черни под традиционной народностью тем и сюжетов, сочетание дидактичности и заботы о красоте слога, совмещение архаической стилизации с новейшей изысканностью – все эти черты роднят басню Бабрия с литературой второй софистики.

В творчестве Федра и Бабрия с наибольшей яркостью определилось расхождение двух направлений в античной басне – плебейского, моралистического, опирающегося на традицию использования басни как иллюстрации в философском поучении, и аристократического, эстетизирующего, опирающегося на традицию использования басни в качестве школьного риторического упражнения. В баснях Федра слышатся отголоски древнейшего («эзоповского») периода истории басни, когда басня была боевым оружием демоса VII–VI веков до н. э. в борьбе против знати; басни Бабрия представляются законченным выражением позднейшего периода, когда общественное значение басни сходит на нет и она сохраняет только художественную ценность.

Римский поэт Федр, писавший в I веке н. э., и греческий поэт Бабрий, писавший во II веке н.э., – два классика античной басни. Их имена связаны с важнейшим переломным моментом в развитии этого жанра: в их творчестве басня впервые перестает быть жанром устной словесности и становится жанром художественной литературы. Конечно, и до Федра и Бабрия басенные сюжеты попадали из фольклора в литературу; но басни как самостоятельного литературного жанра еще не существовало. Басни бытовали тогда в литературе двояко. Во-первых, в качестве довода или иллюстрации в рамках произведения иного жанра – примеры этому многочисленны и общеизвестны, начиная от Гесиода с его притчей о соловье и ястребе и кончая сатирами Горация. Во-вторых, в виде сборников басенных сюжетов, записанных схематично и сухо, и служивших черновым материалом для школьных риторических упражнений, – такие сборники дошли до нас под заглавием «басен Эзопа»; состояние текста этих записей убедительно показывает, что они не считались завершенными художественными произведениями, и каждый переписчик мог редактировать их по-своему. Будучи вставлены в большие произведения, басни получали художественную обработку, но не имели жанровой самостоятельности; будучи записаны в школьных сборниках, они обретали самостоятельность, но не имели художественной обработки. В творчестве Федра и Бабрия эти две стороны совместились: была создана античная литературная басня.

Федр был создателем латинской литературной басни, Бабрий – греческой. В истории басенного жанра их имена стоят рядом. И в то же время трудно найти двух других поэтов, которые представляли бы столь полную противоположность друг другу. Федр и Бабрий противоположны во всем: и в идейной направленности своего творчества, и в тематике, и в стиле. Как ни странно, эта глубокая противоположность до сих пор не была должным образом отмечена ни одним из ученых, занимавшихся античной басней.