Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Крузе убедился, что власти федеральных земель также не желают просвещаться. В мае 1952 г. он затеял кампанию по написанию откровенных писем. Сначала обратился в министерство культуры Нижней Саксонии — земли, граничащей со Шлезвиг-Гольштейном, и потребовал сделать что-нибудь, чтобы побороть «духовную чуму» «помешательства на ведьмах» [712] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, Johann Kruse an das Niedersächsische Kultusministerium, May 26, 1952. . В письме Крузе признал, что пресса — зарубежная и отечественная — осветила проблему, но сетовал, что его «обращения, статьи в газетах и лекции» остались «незамеченными» истинными адресатами: «правительственными органами и научными институтами». Надеясь привлечь их внимание, он привел в своем письме длинный перечень зловещих событий, в том числе историю о «девятнадцатилетнем парне, убившем своего… дедушку топором, поскольку сызмальства верил, что старик заколдовал его, сделав больным». Крузе также рассказал о женщине, недавно пережившей смерть сына и мужа и вдруг узнавшей, что ее считают ведьмой. В «агонии ведьмовской мании», предупреждал Крузе сотрудников министерства, «люди становятся жертвами убийц… или убивают себя в паническом приступе тревоги» [713] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, Johann Kruse an das Niedersächsische Kultusministerium, May 26, 1952. .

В ответ на письмо Крузе министерство культуры поблагодарило его за «безусловно, достойный материал», предоставленный книгой «Есть ли ведьмы среди нас?» «для борьбы с суеверием». Однако не преувеличивает ли проблему «похвальный труд» бывшего учителя? [714] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, письмо к Иоганну Крузе от Niedersächsische Kultusministerium, June 26, 1952. Например, в своей книге Крузе заявлял, что учителя, сознательно или нет, наставляют учеников в суевериях, знакомя их с фольклором и сказками. Эти истории, писал он, подают «детям, особенно начальной школы… идеи о дьяволе, ведьмах и привидениях». Даже, «казалось бы, безобидная сказка о Гензеле и Гретель», утверждал удалившийся от дел педагог, «причинила огромный вред». В конце концов, эта история «не только о колдовстве, но и о каннибализме» [715] Johann Kruse, Hexen unter uns? Magie und Zauberglauben in unserer Zeit (Hamburg: Verlag Hamburgische Bücherei, 1951), 141. . Сотрудники министерства, разумеется, сочли, что в этом предостережении он «слишком далеко зашел». Тем не менее они предложили Крузе помощь в «просветительской работе», если он захочет изложить эту тему в обучающей радиопрограмме, которой пользуются школы, или представить свои материалы на местной учительской конференции. Они также предположили, что региональная ассоциация культурного наследия могла бы стать подходящей аудиторией для его воззвания, — очевидно, по-прежнему убежденные, что вера в ведьм является скорее историческим артефактом, чем современным и распространяющимся явлением [716] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, письмо к Иоганну Крузе от Niedersächsische Kultusministerium, June 26, 1952; HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, an Herrn J. Kruse, September 15, 1952. .

Власти Нижней Саксонии критиковали и методологию Крузе. Книга «Есть ли ведьмы среди нас?», как упрекнули учителя авторы ответа из министерства, «сильно страдает из-за использования анонимных источников» [717] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, письмо к Иоганну Крузе от Niedersächsische Kultusministerium, June 26, 1952. . Однако, как объяснял сам Крузе на первых страницах книги, для такой анонимности были веские причины. «Приводя здесь факты, — писал он, — я не всегда имел возможность упомянуть имена людей, с ними связанных, поскольку большинство из них живы». Крузе умалчивал и о названиях мест по той же причине — чтобы защитить каждого, «подвергнутого остракизму и преследованию» и заклейменному как «слуга дьявола» [718] Kruse, Hexen unter uns? 7–8. . «Зачем бы я стал публиковать имена людей, объявленных ведьмами и колдунами, — возразил он властям Нижней Саксонии, — уже страдающих от травли в своих деревнях?» [719] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, J. Kruse to Niedersächsische Kultusministerium, July 24, 1952. На следующий год Крузе рассказал репортерам о своих встречах с обвиненными и попытках их поддержать. Некоторые хранили пачку газет как талисман, сказал он, поскольку в них содержались заголовки, утверждающие — раз в печати, значит, авторитетно, — что «ведьм не существует» [720] Hans J. Mesterharm, «Attacke gegen Hexenwahn», газета не указана, November 25, 1953. Вырезка в: HH, ZGS 2.2, Nr. 247. .

Хотя официальные лица минимизировали проблему, Крузе нашел другие способы продвинуть свою повестку дня. Он стал привлекать учеников, среди которых оказался Герберт Шефер, криминолог с докторской степенью Боннского университета. Примечания в книге Шефера «Сила ведьм и охота на ведьм» 1955 г. свидетельствуют о влиянии школьного учителя на автора. Крузе также установил связи с разнообразными организациями и партнерами, включая «Всемирную организацию матерей всех наций» (WOMAN), «Германское общество защиты животных», «Рабочую группу ученых Бонна» и президента «Гамбургской палаты аптекарей» [721] «Hexenverfolgung 'nach Vorschrift'» Die Ansage , Nr. 216, February 16, 1955. Вырезка в: LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 419. . Кроме того, Крузе вступил в Deutsche Gesellschaft Schutz vor Aberglauben (DEGESA) — «Германское общество защиты от суеверий», образованное в 1953 г. Складывается впечатление, что DEGESA объявляло «суевериями» практически все, что казалось его членам — по большей части ученым, многие из которых были врачами, — не вполне отвечающим медицинским и научным нормам. Общество выступало против всего, начиная от гадания на картах и парапсихологических исследований и заканчивая йогой и акупунктурой [722] Martin Schneider, «Soldaten der Aufklärung», in Okkultismus, Lux and Palatschek , eds., 283, n. 29. . Эти явления едва ли были аналогичны феномену страха перед ведьмами, но Крузе в переписке с государственными органами напирал, в стратегических целях, на свои контакты с подобными организациями как на свидетельство растущей репутации, принадлежности к научным кругам и значимости собственной работы.