Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

С точки зрения Крузе, хотя волна страха перед ведьмами, захлестнувшая Западную Германию в начале и середине 1950-х гг., действительно представляла собой вспышку иррационализма, главная опасность такой боязни заключалась в другом. Намного более зловещим было то, что подобные страхи провоцировали поиск врагов — превращали некоторых членов общества в аутсайдеров, а затем побуждали остальных с подозрением следить за этими «другими», теперь считающимися причиной их всевозможных несчастий. Тем самым, полагал он, страх колдовства отчетливо напоминает превращение в козла отпущения и преследование еврейского населения в нацистской Германии. Однако табуирование обсуждения этой слишком недавней истории в 1950-х гг. было настолько сильным, что Крузе упоминал о таком сходстве лишь вскользь или не напрямую.

В результате, несмотря на привлеченное внимание, общественность и соответствующие власти оставались по большей части невосприимчивы к упоминанию о какой бы то ни было подспудной социальной опасности страха перед ведьмами — они продолжали объяснять подобный страх некими неопределенными деревенскими интригами и «стародавними» суевериями. Одни официальные лица утверждали, что Крузе (а также пресса) раздувает проблему. Другие говорили, что считают упоминаемую проблему слишком чуждой, слишком далекой от их круга знаний, чтобы сколько-нибудь в ней разбираться. Какая ирония! Ведь совсем недавно немцы из всех уголков страны — не только предположительно «непросвещенных» глухих деревень, но и каждого городского центра — были готовы приписывать своим соседям-евреям буквально любое зло, существующее в мире. Опять-таки, возможно, в этом-то и заключалась цель — отвернуться в молчании и притворном непонимании.

Иоганн Крузе родился в 1889 г., когда в преимущественно аграрном Дитмаршене, родном и для Эберлинга, наступила эпоха необычайных перемен. Появление удобрений, новейших технологий в сельскохозяйственном оборудовании и нововведения в животноводстве сделали революцию в фермерстве [701] Otto-Morris, Rebellion in the Province , 19. . Каналы и железные дороги все плотнее соединяли регион с внешним миром. Поскольку это привлекало сюда рабочих, строивших каналы, мосты и железные дороги, Дитмаршен становился все более урбанизированным. Преобразования нашли отклик в душе Крузе. Он с молодых лет увлекся политической жизнью рабочего класса и позднее вступил в Социал-демократическую партию. У него выработалась прочная ориентация на социальную справедливость — еще в юности возникло желание помогать угнетенным и тем, чей голос никто не слышал. В 1920-х гг. он даже опубликовал роман-агитку «Позор нашего времени» об эксплуатации рабочих, строивших дамбы на немецком побережье Северного моря.

Хотя Крузе еще в 1920-е гг. сохранял принадлежность к своей местной лютеранской церкви, на него сильно влияло и вольнодумство — особенно монистическая философия Эрнста Геккеля, великого биолога, способствовавшего продвижению идей Чарльза Дарвина в Германии. Монизм, постулирующий единство всех вещей во Вселенной, являлся почти эрзац-религией для многих вольнодумцев в Германии начала XX в. Выучившись на школьного преподавателя и немного попутешествовав, Крузе стал солдатом Первой мировой войны — этот опыт превратил его в пацифиста на всю оставшуюся жизнь. Революция, покончившая с войной в 1918 г., сделала его глубоко убежденным сторонником новой Веймарской республики. После войны у него произошли неприятные стычки с местным пастором, которого Крузе считал более заинтересованным в националистической агитации, чем в проповеди христианского милосердия. Этот конфликт подтолкнул его к разрыву с Церковью в 1926 г. Он переехал в промышленную Альтону возле Гамбурга, традиционно с наиболее толерантным и вольномыслящим населением во всей Германии [702] Joachim Whaley, Religious Toleration and Social Change in Hamburg, 1529–1819 (London: Cambridge University Press, 1985), 146. .

На протяжении большей части жизни Крузе мотивировали установки антимилитаризма, умеренного социалистического интернационализма и научного просвещения, тем не менее некоторые люди обвиняли его в склонности к паранойе. Потенциальные источники этой черты личности нетрудно обнаружить, если вспомнить, в какие он жил времена. Крузе стал непосредственным свидетелем ряда худших проявлений XX в. — войны, разгрома, экономического кризиса и фашистского террора. Он видел, как рабочие и фермеры в его регионе из социалистов образца 1919 г. одними из первых превратились в самых убежденных нацистов. Он видел, как сгущаются тени, когда красно-черно-золотые флаги социал-демократов, которые когда-то вывешивались из окон Альтоны, сменились красными коммунистическими, а затем черными нацистскими, и Церковь с энтузиазмом приняла фашизм. Он видел, как его брата и сына забирает гестапо, главным образом за отказ закрыть глаза на махинации местной партии. В частности, его брат выступил против партийного лидера, обогатившегося на присвоении общественной земли [703] Baumhauer, Johann Kruse , 47–48, 63. .