Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

В. Г. Ченцова возражает против такого чтения, считая, что, поскольку Санданайский монастырь, о котором идет речь, был женским, в тексте должен фигурировать не архимандрит, а настоятельница, монахиня (с. 283–284). Поэтому она из слов, читавшихся Регелем как [о] υμον α(ρχι)μ(α)νδ(ρίτης), предлагает конструкцию υ μοναχη{η}. По этому поводу мы хотели бы высказать два соображения.

а. При издании текста приходится читать то, что подлежит расшифровке, и на этой основе толковать затем полученный текст, а не навязывать тексту то, что может вытекать из «посторонних» в данный момент по отношению к нему знаний, представлений и пр. Текст должен вести исследователя, а не наоборот, как это предлагается здесь В. Г. Ченцовой: ее рецепт «улучшения» текста еще сложнее и проблематичнее, чем это было у Регеля, так как ею вводится в читаемое слово χ, которого на письме просто нет, и удаляется последняя буква над строкой, которая все же зачем-то написана, но «мешает» исследователю.

б. Известно, что на Христианском Востоке женские монастыри нередко управляются назначенными архимандритами [35]. Если расшифровка текста грамоты В. Э. Регелем верна, то здесь мы имеем дело именно с таким явлением, и тогда не требуются никакие другие соображения для толкования этого документа.

Несмотря на ошибочность эмендаций В. Г. Ченцовой или примитивный, жесткий подход к прочтению текста грамоты 1594 г., в ее работе имеется ряд верных поправок, которые, безусловно, следует принять:

– стк. 5:… έχθρών [ό]ρατών καί αοράτων (с. 283);

– стк. 12:… άπού Πατρός, ιύ(=υίοϋ) καί Άγιου Πνεύματος (с. 284).

Несомненно, верным является замечание относительно корректурной ошибки при передаче нами транскрипции Регеля (с. 281).

Обратимся теперь к некоторым моментам палеографического анализа В.Г. Ченцовой, в частности – к подписи патриарха Иоакима. Она отмечает: «издатели… не сомневаются, что грамоту подписал сам патриарх» (с. 290). А какие тут могут быть сомнения?

Подпись патриарха в грамоте 1594 г. хотя и сделана по-гречески, но несомненно – негреческой рукой, не имеющей никакого опыта воспроизведения такого рода греческих монокондилов. Очевидно, что она выполнена в той же среде, где изготовлен и сам документ, и является неумелой имитацией греческих подписей прежних антиохийских патриархов (скорее всего, Иоакима V, греческие подписи которого сохранились), находившихся в патриаршем архиве. Едва ли можно думать, что она принадлежит кому-либо иному, кроме самого Иоакима VI, который «в благодарность» за большую помощь русского царя Антиохийскому патриархату в своем ответном послании в Москву решил подписаться не по-арабски, а по-гречески. Если бы эта подпись была не подлинной, а имитированной в Константинополе или Яссах доставившими грамоту в Россию иерусалимскими греками (как думает В. Г. Ченцова; см. далее], она, несомненно, выглядела бы не таким неумелым подражанием греческому монокондилу, а была бы более плавной, «греческой», ее элементы, скорее всего, не просто угадывались бы, но читались.

Будучи хорошо знакомыми с научным творчеством В. Г. Ченцовой, мы могли сразу же предположить, что ею, опираясь на сложность документа, неясность отдельных мест его текста и некоторые другие особенности, будет предпринята попытка доказать неподлинностъ грамоты 1594 г., ее создание в кругу не антиохийского духовенства, а других лиц, «заинтересованных» в такого рода деятельности. Так оно и случилось: пользуясь своими приемами палеографического анализа, своим умением препарировать текст, автор статьи предлагает вполне законченную картину изготовления этого документа «в среде, видимо, негрекоязычных христиан из окружения иерусалимского патриарха Софрония» (с. 304), а затем доставки сфабрикованной грамоты в Москву иерусалимскими греками – доверенными лицами как иерусалимского, так и антиохийского патриархов (с. 294–298). При этом из разного рода не столько фактов, сколько намеков формируется вывод, будто вся работа по созданию грамоты от имени Иоакима VI была проделана не на Востоке, а в Константинополе или Яссах (с. 306), несмотря на слова самого документа – «здесь, в святых местах Дамаске и Антиохии», которые в лучших традициях ее собственного «источниковедения» В. Г. Ченцовой даже не упоминаются.

Суммируя свои впечатления от обширного и разнообразного исследования В. Г. Ченцовой, мы не можем не отметить главный его недостаток – ошибочность аргументации, которая пронизывает всю работу и практически лишает ее какого-либо значения, по крайней мере, в той части, которая подлежит нашему рассмотрению.