Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

а) «Палеографический» анализ подписи Иоакима VI и рассуждения об ее удаленности от текста документа или близости к нему, далеко заходящих на строки текста ударениях имеют лишь видимость точности наблюдений и никаким образом не могут быть обоснованы.

б) Попытка доказательства копирования подписи Иоакима VI непременно с подписи Иоакима V, находящейся в грамоте Константинопольского собора 1590 г. об основании Московского патриархата, и предположение о проведении этой работы на Балканах – не более чем фантазия автора (без труда опровергаемая хронологическими расчетами передвижения интересующих нас лиц и документов из Константинополя в Россию в 1590–1594 гг.), цель которой – «увести» грамоту 1594 г. с единственно возможного места ее возникновения, Дамаска или Антиохии, и переместить ее создание в Молдовалахию.

в) Филолого-палеографические наблюдения, приведшие автора к искажению титула антиохийского патриарха Иоакима VI, как он представлен в грамоте 1594 г., только дискредитируют данное исследование.

г) То же самое нужно сказать и о полном пренебрежении сведениями, содержащимися в тексте самой грамоты, о местонахождении Иоакима VI (Дамаск или Антиохия).

д) Вполне естественный факт доставки грамоты 1594 г. в Москву не русскими послами или людьми из непосредственного окружения Иоакима VI, а направлявшимися в Россию греками-иеросолимитами еще не свидетельствует о последних как фальсификаторах грамоты антиохийского патриарха. В любом случае, если бы кто-то из греков пытался подделать греческий монокондил Иоакима VI, он, несомненно, выглядел бы написанным более свободно, «по-гречески», а не так, как мы это видим в самом документе.

Какие же выводы можно сделать по прочтении трех работ В. Г. Ченцовой?

1. Автор рецензируемых статей, взявший лозунгом своей работы слова Л. Февра «Не так уж трудно описать то, что видишь; куда труднее увидеть то, что нужно описать» (эпиграф к третьей статье В. Г. Ченцовой, с. 280} и, по-видимому, движимый желанием обнаружить те глубинные пласты истории греческо-русских связей XVI–XVII вв., которые скрыты от обычного исследователя, избрал в качестве инструмента для своих открытий такую дисциплину, как греческая палеография. Это, несомненно, верное решение, ибо палеографическое изучение греческих документов уже не раз демонстрировало исключительные возможности, прежде всего, почерковедения при анализе документального материала, расширение представлений ученых, изучающих отношения греческого и русского миров указанного времени. Однако этот «волшебный ключик» открывает двери только тому, кто умеет им пользоваться. Если же исследователь не имеет специальной подготовки, не умеет прочесть чуть более сложный материал и поэтому не понимает титул патриарха, не усвоил самых простых понятий о соотношении обыденных и «специальных» почерков, не научился идентифицировать не то что образцы литургического минускула, но и «простые» почерки, а при этом ставит перед собой высокие цели, имеет ярко выраженное желание увидеть то, что укрыто от других, непременно «открыть Америку», то все это приводит к фальсификации источников, к фантазиям, к тем «новым находкам», которыми наполнены все три исследования В. Г. Ченцовой. К сожалению, нужно констатировать, что с точки зрения палеографии она демонстрирует отсутствие грамотной работы над текстом, профессионального умения использовать тот инструмент, который мог бы принести немало пользы.

Сказанное не исключает, однако, того, что иногда В. Г. Ченцова может делать верные палеографические наблюдения (здесь мы имеем в виду ее другие исследования), но это нетрудно объяснить: она постоянно имеет перед глазами один и тот же графический материал нескольких десятилетий конца XVI – второй трети XVII в., что время от времени и приводит к правильным сопоставлениям.

2. Подход В. Г. Ченцовой к анализу интересующих ее текстов весьма своеобразен: при той скрупулезности, какую автор демонстрирует при изучении важных для нее пассажей, она позволяет себе полностью игнорировать отдельные места текстов, делая вид, будто их вовсе не существует. Можно было бы думать, что речь идет о случайных пропусках, недосмотрах. В действительности это совсем не так – всякий раз из анализа устраняются важнейшие места, которые противоречат «концепции» автора: в первой статье исследование слов ίδια χειρί в подписи митрополита Феофана изменило бы весь смысл рассуждений автора, сделало бы вообще бесполезными соображения о создании важного документа «для Москвы» в Молдовалахии задолго до появления в русской столице главы церкви Древних Патр; наличие καί в титуле антиохийского патриарха Иоакима VI (третья статья) демонстрирует ошибочность предлагаемой В. Г. Ченцовой эмендации, а внимание к словам патриарха в грамоте «здесь… в Дамаске и Антиохии» затруднило бы новую локализацию документа 1594 г., столь необходимую для построений автора.