Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

Казалось бы, во второй статье такого рода «промахи» отсутствуют, но это не совсем так: понимая, по-видимому, несоответствие стиля почерка интересующего В. Г. Ченцову писца многочисленных грамот и подписи Баласиса в одном из экземпляров «Ответов четырех вселенских патриархов…» в РГАДА, она не утруждает себя изучением последнего факта, а просто выражает сомнение в подлинности этой подписи (с. 248). Все предельно просто – то, что нас устраивает, мы признаем, а что не подходит – так или иначе дискредитируем.

Здесь, как это совершенно ясно, – не недосмотры, невнимательность и т. п. незначительные упущения, а сознательная фальсификация источников.

3. С помощью такого рода приемов и опираясь на преувеличенные представления о своих возможностях анализа греческого письма поствизантийского периода, В. Г. Ченцова создает новую картину истории греческо-русских связей XVI–XVII столетий, отличающуюся от всего того, что до сих пор на строго документальной основе было создано трудами А. В. Горского, А. Н. Муравьева, Η. Ф. Каптерева, Π. Ф. Николаевского, С. А. Белокурова, К. В. Харламповича и других ученых. Если на протяжении вот уже более 100 лет греческо-русские церковные, торговые, культурные связи указанного периода представлялись как двусторонние отношения, в основе которых находились большая политика и серьезная, с громадными традициями, идеология, то теперь, после весьма энергичных палеографо-историко-филологических штудий В. Г. Ченцовой, нам предлагается совсем другое понимание этого значительного культурно-исторического явления:

а) Основные деятели с греческой стороны, выдающиеся патриархи и некоторые их сподвижники, фигуры, сформулировавшие основные представления относительно существования греческого народа под османским игом и надежд на его освобождение с помощью России, много трудившиеся на этой ниве в исключительно трудных условиях и иногда даже платившие за свою деятельность собственной жизнью, отодвигаются на второй план, а вперед выводятся, главным образом, люди второго и даже третьего ряда из окружения патриархов, действующие нередко (или преимущественно) по собственной инициативе, составляющие подложные грамоты, имитирующие патриаршие подписи и использующие (почему-то) патриаршие подлинные или сфабрикованные печати.

б) Эти новые деятели, действующие иногда (но отнюдь не всегда) от имени своих греческих покровителей, создали на периферии греческого мира, в Молдовалахии, поближе к русским границам, свои опорные пункты и образовали группу авантюристов, фальсификаторов документов с целью использования России преимущественно для собственного обогащения.

в) Русской стороне – царям и патриархам, Посольскому приказу – при этом отводится пассивная роль «дойной коровы», послушно дающей просимые деньги и никак не участвующей в происходящем.

Как видим, непрофессионализм в работе с источниками, необъективное к ним отношение, избирательность в толковании текстов не заканчиваются безобидными «открытиями», но приводят к серьезным, объемным фальсификациям.

В последние годы те свои работы, где производится «переворот в науке», подлинные документы признаются фальшивыми, делаются палеографические и даже филологические «открытия», В. Г. Ченцова, как правило, завершает настойчивым призывом к тому, чтобы будущий каталог греческих документов XVI–XVII вв. московских хранилищ, потребность в котором уже давно назрела в нашей науке, стал не простым описанием материала, а базировался бы на предварительно проведенных исследованиях того типа, какие выходят из-под ее пера.

Всякий, кто имеет опыт изучения и описания рукописных памятников, книжных или документальных, знает, что любой каталог, каким бы он ни был, кратким или детальным, специальным или общим и пр., всегда в той или иной степени является исследовательским. Однако такие исследования должны служить полноте и точности описания, реконструкции истории собрания, объективности информации об изучаемых и описываемых памятниках. Ошибки составителя каталога порождают затем, как правило, ошибки будущих исследований, возвращение же к верным представлениям может потребовать многих лет.

В свете сказанного хотелось бы надеяться, что будущий каталог наших коллекций греческих документов станет компетентным описанием ценнейшего поствизантийского материала, а не основанным на имитации исследования представлением целого вороха «подделок» греческих почерков, подписей и печатей XVI–XVII вв.