Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

До недавнего времени история создания для Москвы в 1648 г. копии афонской иконы Иверской Богоматери и привоза ее в русскую столицу представлялась в следующем виде.

Чудотворная икона Портаитиссы (Вратарницы), находящаяся в Ивирском монастыре на Афоне, стала известна в России, по-видимому, со второй половины XVI в. благодаря начавшемуся тогда распространению в русской книжности «Сказания об иконе Иверской Богоматери» 1. В 1627 г., когда в Россию с просьбой о милостыне впервые приехала группа ивирских монахов, сведения о Портаитиссе, до тех пор время от времени появлявшиеся лишь в рукописях, были подтверждены документально: в грамоте ивирского игумена Иезекиила на имя московского патриарха Филарета содержалось заверенное печатями целого ряда святогор– [36]ских монастырей известие о хранящейся в монастыре великои христианской святыне – чудотворной иконе Богоматери Вратарницы [37]. Однако в первой трети XVII в. ни Ивирский монастырь, ни его прославленная на Христианском Востоке реликвия не привлекли к себе внимание русского правительства – чтобы это случилось, должны были пройти еще два десятилетия. В 1647 г. в Москве появилась уже третья, после 1627 и 1639 гг., группа ивиритов, которую возглавлял архимандрит Пахомий. Не сумев на первых порах добиться улучшения от русских властей отношения к своему монастырю и получить жалованную грамоту, которая давала бы им возможность приходить в Россию через сравнительно короткие промежутки времени, ивирские монахи использовали с выгодой для себя знакомство с архимандритом Новоспасского монастыря Никоном, одним из ближайших сподвижников царя Алексея Михайловича; будущий московский патриарх проявил большой интерес к рассказу ивиритов о хранящейся в их монастыре чудотворной иконе Портаитиссы и просил греческих монахов написать для него ее копию. Поскольку в это время (с февраля 1647 г.] существовали большие ограничения в передвижении для греков, приходивших в пограничный Путивль и затем желавших добраться до Москвы, Никон обращается к царю с собственноручно написанной им просьбой о беспрепятственном пропуске в столицу ивирских монахов, которые должны будут возвращаться со Св. Горы с изготовленной для него копией чудотворной иконы.

Ивириты с поручением Никона были отпущены из Путивля на Афон 7 июля 1647 г., а уже 15 июня следующего, 1648 года, изготовив копию Портаитиссы и избрав монахов для ее доставки в Россию, власти Ивирского монастыря составляют грамоты царю Алексею Михайловичу и архимандриту Никону с описанием церковных служб и работы иконописца Ямвлиха Романова, трудившегося над копией для русской столицы. Несший в Москву икону иеромонах Корнилий отправился из Ивира 25 июня и уже 22 сентября достиг Путивля, где предъявил воеводам имевшуюся у него царскую грамоту, полученную в 1647 г. архимандритом Пахомием, о незамедлительном пропуске в столицу; 25 сентября Корнилий был отпущен в Москву, куда и прибыл 13 октября 1648 г. [38]Вместе с иконой из Ивира были присланы две греческие грамоты – царю Алексею Михайловичу и архимандриту Никону, а также «Сказание о чудотворной иконе Иверской Богоматери». В послании Никону ивириты просили его ходатайствовать перед царем о выдаче им жалованной грамоты для приезда в Россию в третий или четвертый год, и эта просьба была удовлетворена: 27 декабря 1648 г. Ивирский монастырь получает исключительную для того времени привилегию присылать в Москву монахов за материальной помощью каждый третий год. Икона Богоматери Портаитиссы с момента появления ее в России становится одной из наиболее почитаемых святынь, Ивирскому же монастырю передается в дар московский монастырь св. Николая Большая Глава, и с 1654 г. по крайней мере до конца XVII столетия наступает период особенно интенсивных отношений России с этой святогорской обителью [39].

Представленная здесь в общих чертах картина изготовления на Афоне в конце 1647 – середине 1648 г. и последующего перенесения в Москву копии Портаитиссы была создана на основе изучения русских и греческих документов РГАДА, греческой рукописи ГИМ, Син. греч. 436 / Влад. 404, а также самой иконы как памятника балканского искусства первой половины XVII в. [40]

Однако это, казалось бы, надежное построение с недавних пор стало подвергаться критике и, в конце концов, полному пересмотру со стороны В. Г. Ченцовой. Начало этому было положено публикацией тезисов ее доклада на Каптеревских чтениях 2004 г. [41], затем продолжено в 2007 г. большим палеографическим исследованием двух греческих грамот, доставленных в Москву вместе с копией Портаитиссы в 1648 г. [42], и, наконец, завершается (по крайней мере, на сегодняшний день] изданием монографии, посвященной иконе Иверской Богоматери [43], и дополняющей эту работу статьей об Антонии Ксиропотамите [44]. Поскольку мы уже имели возможность опубликовать свой детальный критический разбор исследования В. Г. Ченцовой 2007 г. [45], наши дальнейшие рассуждения будут касаться ее книги и палеографического этюда 2010 г. При этом необходимо заметить, что, анализируя книгу В. Г. Ченцовой, мы принимаем во внимание только ту ее часть (около 120 страниц в общей сложности), которая посвящена истории создания и привоза в Москву в 1648 г. копии Портаитиссы; все остальное изложение этой большой работы, не имеющее прямого отношения к интересующей нас теме, мы оставляем в стороне.